...мысль была в достаточной степени безумна, чтобы хорошенько ее обдумать.

Завтрак проходил весело.

Я пила кофе.

Диттер жевал черный хлеб, который щедро намазал маслом и возложил поверх розовую пластинку ветчины. Оглядевшись, он увидел соусницу и подвинул к себе. Плюхнул ложку острого томатного соуса, накрыл еще одной пластинкой ветчины...

...остывала овсянка.

А Вильгельм бегал вокруг стола.

Как бегал. Очень быстро ходил, нелепо подпрыгивая на каждом третьем шаге, и полы полосатого халата развевались, позволяя разглядеть и серые подштаники, и серую же форменную рубашку, которая пропиталась потом и прилипла к тощему телу инквизитора.

- Это... это уму непостижимо! - воскликнул он, пнув стул.

Стул был тяжелым, из дуба сделанным, а потому к пинку отнесся преравнодушно. И Вильгельма это, кажется, разозлило пуще прежнего. Во всяком случае шаги он ускорил, а описав очередной круг по столовой, - даже Монк отложил надкушенную булочку, наблюдая за метаниями старшего дознавателя, - остановился у стены. С гербом.

Плюнул под ноги.

- Невероятно... чтобы здесь... сейчас... с попустительства короны и такое...

- Я бы сказала, что не с попустительства, - заметила я.

Булочки с корицей сегодня были на диво хороши. Что-то наша кухарка добавляет в тесто, отчего делается оно легким и воздушным?

- ..., - от души произнес Вильгельм.

- А при полной поддержке, - и в начинке помимо корицы ощущается легкая кислинка.

Лимонный сок?

Я эту женщину время от времени проверяю, просто вот не верится, что человек обыкновенный, всецело лишенный магических способностей, может создать что-то этакое.

Вильгельм снова выругался, но уже без прежнего энтузиазма.

И опять.

И сел на пол.

- А ведь они знали, - сказал он тихо.

- Кто?

- Магистр, - Диттер впился в сотворенный им будтерброд. - Он точно знал. Возможно, пара-тройка суб-кардиналов из числа доверенных.

Понятно.

Кризис принятия истинной сути власти.

- Знали и...

- И сочли выгодным, - соус вытекал, и Диттер ловил его пальцами. - Если бы задумка удалась... многое можно было бы изменить и в Церкви.

О да... забрать дар у тех, кому он не нужен, возможно, щедро одарив, а может, воззвав к совести и душе. Избавить людей, подобных Гертруде, от бремени темной силы, даже если сами люди не против подобного бремени, то всегда есть кто-то, кто лучше знает, как им жить, и волей закона имеет право распоряжаться...

Усилить позиции Церкви.

И даже не столько в Империи, которая, хоть велика, но отнюдь не безгранична, а вот Церковь, та границами государства не связана. И окажись в ее распоряжении инструмент столь полезный, она нашла бы, как использовать его с наибольшей выгодой.

Похоже, что-то подобное пришло в голову Вильгельма, если он вдруг поник.

Плечи опустились.

Даже потянуло подойти и погладить.

- В отставку подам, - сказал Вильгельм. - Я... многое готов принять, но... не такое... они всегда говорили, что мы стоим на страже закона... что только мы и способны сдержать амбиции магов...

- А наши сдерживать уже некому, - произнес Диттер и икнул.

А Монк ничего не сказал.

Прикрыл глаза и потянулся за булочкой. Для него, верно, новость и не была новостью, но... мог бы утешить мальчика, право слово. Мучается же.

- Кстати, как думаешь, - я решила отвлечь бедолагу от мыслей грустных и бесполезных. А то ведь взбредет ему в голову глупость какая, к примеру, начальство любимое обвинить... или, еще хуже, газетчикам открыться... - Почему вас только трое?

- Что?

Вильгельм моргнул.

Знаю я таких, сколь сильные эмоции он ни испытывает, но долго гореть не способен. А значит, надо лишь перевести его гнев праведный в иное, более продуктивное русло.