Нос хрящеватый с горбинкой.

Губы узкие.

Подбородок сильный, тяжелый.

- Она была слишком впечатлительной... и я говорил, что не стоило ее в это дело втягивать, -- дядюшка уселся в кресло и вытянул длинные свои ноги. Домашние клетчатые тапочки смотрелись весьма мило, хотя и не сочетались по цвету с вельветовым бурым костюмом. - Однако мой отец отличался некоторым упрямством, и полагаю, не желал, чтобы его открытие вышло за пределы семьи. Да и... совет мой, как понимаете, несколько запоздал.

- Вы давали клятву? - уточнил Вильгельм шмыгнул носом.

- Давал, - дядюшка слегка наклонил голову. - Вы понимаете, что проект подобного уровня... не мог бы состояться без клятвы.

- Но вы теперь говорите?

- Не о сути проекта... скажем так, клятвы в структуре своей имеют жесткие рамки, однако определяются они прежде всего внутренним отношением присягнувшего, - палец дяди коснулся головы. - Мы сами решаем, как далеко распространяется запрет. И это оставляет некоторое пространство для маневра... при должном умении.

Я восхитилась.

Всегда импонировала мужчинам умным, кто ж знал, что дядюшка, к которому в семье относились снисходительно - мол, не сидится чудаку в родной империи, - тоже относится к ним?

- Если бы вы спросили о конкретных вещах... скажем, об этапах... или о сути ритуалах, структуре... частей, - он слегка поморщился и, вытащив из кармана платок, прижал к носу. - Я бы не смог ответить. А вот наши отношения с Франсин... вы знаете, что ее бабка была островитянкой?

- Нет.

Я как-то даже не задумывалась, откуда была моя мама... и это тоже странно. Была тетушка Нинелия. А кроме нее? Куда подевалась их с мамой родители? Или другие родственники? И почему, собственно говоря, я только сейчас задалась этим вопросом?

- Дед был неплохим специалистом, - хмыкнул дядюшка, пряча платок в кулаке. Но кровь я почуяла. Дрогнули ноздри и... - Дорогая, возьмите себя в руки. Поверьте, кровь моя изрядно испорчена не самым праведным образом жизни...

- Как-нибудь переживу.

- ...и вовсе не годится пить из родственников, - наставительно произнес дядюшка. А я ответила:

- Вы это им скажите.

И мы улыбнулись друг другу. Еще подумала, что, крайне надеюсь, это не он убивает. А Диттер закашлялся, за что и получил кулаком по спине. Вильгельм, похоже, всегда был готов прийти на помощь другу.

- Что ж... если говорить... о том, о чем я могу говорить...

- Когда ты узнал, кто лишил тебя силы?

Этот вопрос заставил его нахмурится.

Вздохнуть.

И ответить:

- Мне было четырнадцать. И да... я всегда отличался непомерным любопытством. Наставники хвалили меня за живой ум, но я прекрасно осознавал: в нашей семье быть умным недостаточно.

Дядюшка тарабанил пальцами по подлокотнику, а я не торопила. Я понимала, насколько неприятен ему наш разговор. А еще искала повод задать один вопрос.

Важный вопрос.

Очень важный и не слишком относящийся к делу.

- Я прекрасно помню, как заболел. Сначала решили, что это из-за воды, набегался, выпил холодной, вот и слег. Был жар. Слабость. Кости ломило. Я тогда кричал от боли, и мне давали морфий, но он не помогал. Не уверен, что длилось это долго... то есть, мне казалось, да и сейчас кажется, будто прошла вечность, но после все уверяли, будто горячка длилась сутки. Всего сутки и... сила ушла.

Он покусал губы.

Скрестил руки на груди.

- Извини, дорогая племянница... мне, пожалуй, следовало бы побеседовать с тобой раньше, тогда бы ты осталась жива. Но... ты слишком похожа на нее.

- На маму?

- На фрау Агну... называть ее матушкой я и раньше не мог. Не знаю, почему... просто не мог и все.

Я похожа на бабку?

Да, что-то такое говорили, но... на отца больше, а мама... она была хрупкой и воздушной, только это я и запомнила, а мелочи, вроде черт лица и.