Она подарила амулет.

Деревянное сердечко на кожаном шнурке. Осина. Омела. И намоленная кожа. Сперва амулет опалил, но после... в тот вечер он купил билет до столицы. И уехал на три дня.

Он нашел проклятийника.

И выслушал много хорошего о том, кто навесил столь совершенное дурманящее заклятье. О нет, ничего столь уж незаконного, просто красивая паутинка, усиливающая естественные страсти... лишь в присутствии того, кто был ее создателем.

Некоторые используют подобные игрушки добровольно.

Усиливают влечение к супруге или супругу... к любовнице опять же... но пара узелков... сомнительных таких узелков, которые сложно трактовать однозначно... паутинку-то снимут, но мейстеру Виннерхорфу, раз уж это украшение повесили без его на то согласие, лучше провести недельку-другую вдалеке от родных мест. Чтобы, так сказать, восстановить естественный рисунок тонких материй.

И он согласился.

Ему как-то просто стало соглашаться с другими людьми.

Неделя... другая... в столице легко найти съемное жилье, а деньги у него имелись. Прогулки по парку. Тишина. И впервые - осознание того, что он совершил. По своей ли воле? Нет, принуждения не было... проклятийник подтвердит, что принуждения не было... и стало быть, оправдания для коронного суда у него нет. Да и... узнай некромант, что мейстер Виннерхорф причастен к проблемам его семейным и... суда не понадобится.

Страшно?

Впервые, пожалуй... и страх боролся с совестью, побеждая ее. Страх шептал, что, если уехать... далеко уехать... никто ничего не узнает. И мальчики остались живы... во всяком случае те, которые сыновья некроманта... а другие? Он их не убивал, а потому...

...он спас многие жизни.

Десятки жизней.

И спасет куда больше... он искупит вину... делом искупит... и не о том ли твердят в храмах? А потому... он решился, он даже выбрал городок, не слишком маленький, но и не большой. Обыкновенный, каковых в империи сотни... он постановил не возвращаться, здраво опасаясь, что Агна не отпустит.

Он не учел одного: Агна никогда не умела ждать.

Она просто появилась:

- Сбежать решил? - спросила, озираясь. Носик наморщила. - Продолжаешь тяготеть к убогости...

- К аскетизму.

Жилье он снял дешевое, а потому не самого приличного вида.

- Убогость, дорогой, убогость... что в жилье, что с женщинами... и вот скажи мне, пожалуйста, что тебя не устраивало?

- Я не... собираюсь участвовать в твоих... - разговаривать с ней оказалось сложно.

Он не раз и не два проигрывал в уме эту беседу. Подыскивал слова, составлял монологи, все до одного крайне убедительные, но на деле оказывалось, что смысла в словах нет.

Никакого.

- Ты уже участвуешь. И довольно успешно.

- Ты заставила!

- Когда? - она прикоснулась к его щеке, легкое движение, прохладный шелк перчаток, а его будто морозом пробрало.

- Я был у проклятийника...

- Дорогой мой, если бы я наложила подчинение, то беседовала бы не с тобой. А та пустяковина... это милая игрушка.

Ему показалось, что он задыхается.

- Скажи, - Агна приобняла его и положила голову на плечо. Теперь она говорила, касаясь губами уха. - Разве я заставляла тебя что-то делать? Я пошла тебе навстречу... ввела в круги, куда тебя не допустили бы ни через пять лет, ни через десять... помогла рассчитаться с долгами... позволила соблазнить себя... или этого ты не хотел?

Его бросало то в жар, то в холод.

- Ведьма.

Она лишь рассмеялась.

- Ты сам этого желал... успеха, известности... доброй славы...

- Я не хотел никого убивать.

- Ты никого и не убил. А что до остального, дорогой, то за все приходится платить, - она коснулась уха губами.