Лица почти не осталось.

Мягкие ткани, разлагаясь, становятся хорошей пищей для личинок, и эти постарались. Их было слишком много, и казалось, что тело все еще живет, подрагивает.

- Твою ж... - Диттер добавил пару слов куда более эмоциональных. А я пожала плечами: жизнь, смерть... одно не возможно без другого. Но... здесь чувствовалось присутствие.

Божественное?

Темное?

- Ты здесь? - спросила я. И душа отозвалась протяжным плачем-стоном... не забрали? Привязали к телу, пока то существует? И она, несчастная, вынуждена была ощущать все... это жестоко.

Наверное.

Что я могу сделать?

И могу ли вообще?

- Нет, - я вытянула руку, запрещая Диттеру подходить к столу. Слишком уж ненадежна моя связь с этим местом, не хватало, чтобы чужое рвение нарушило ее прежде, чем я узнаю, что здесь произошло.

Он ведь расскажет?

Расскажет.

...он не хотел дурного.

Никогда и никому... светлые целители априори не способны на зло. Во всяком случае, общество думает именно так, и никто в здравом своем уме не будет обществу перечить.

Мы тоже не будем.

Мы послушаем.

...о том, как молодой целитель, сильный и яркий, неглупый, красивый, пожалуй, а еще немного самолюбивый, ибо этот грех всем присущ, вне зависимости от цвета силы, отправился в маленький курортный городок. Почему сюда? Здесь продавали практику. Просили много и юноше пришлось влезть в долги.

Но место...

Все знают, что в этом городке живут темные. Состоятельные темные. И очень состоятельные темные. И они болеют, а что еще нужно целителю для успеха?

Нет, можно было бы пойти иным путем.

Устроиться в местную больничку, трудиться несколько лет, постепенно обзаводясь нужными связями. И еще надеяться на удачу, которая поможет карьере... он не хотел удачи.

Он был уверен, что справится.

И поначалу получалось.

Неплохо весьма получалось, да...

...не настолько хорошо. Все-таки он не учел местной специфики. Темные болели, но очень редко, а обращаться предпочитали к людям знакомым, и в первые месяцы ему пришлось непросто...

Весь его заработок уходил на возврат долга.

А тот, если и сокращался, то немного.

...и однажды он с отчаянием подумал, что все-таки стоило начать с больнички, а практика... никуда бы она не делась. Именно тогда он и познакомился с женщиной, изменившей всю его жалкую жизнь.

Агна... была.

И все этим сказано.

Она появилась однажды в доме его. Огляделась. Поморщилась. И сказала:

- Здесь не мешало бы ремонт сделать. Кто пойдет к целителю, который не способен наскрести на жалкий ремонт?

- Простите, фройляйн...

- Фрау, - она кинула на стол кошелек. - Держи. Хватит, чтобы откупиться в этом месяце. В следующем я дам еще. А ты постарайся навести здесь порядок.

Любовь?

О нет, сперва - страх.

Агна подавляла. Она была мила и порой даже вежлива, хотя никогда не стеснялась высказывать, что думает о нем и его амбициях?

- Дурак, - она как-то вдруг оказалась в его постели, и это было чем-то естественным. Он знал, что Агна замужем и что разводиться она не станет. Как же... бросить титул и состояние? Чего ради? - Ты слишком мелочен... мыслить надо шире.

Он знал, что спит она не только с ним, хотя и соблюдает определенную осторожность, но ревновать... подобное безумие не приходило в голову.

Она сделала его тем, кем он являлся.

Пара фраз.

Пара улыбок... пара оброненных в нужном месте слов. И вот уже вчерашний мальчишка, не знавший, как свести концы с концами, становится самым модным целителем в городе. И что с того, что исцелять ему доверяют мигрени и нервические расстройства, до которых барышни падки, пусть и ведьмы? Главное, платят.