Изменить размер шрифта - +
  Однако  же,
несмотря на похвальные аттестаты, с большим трудом определился он в казенную
палату. И в дальних захолустьях  нужна  протекция!  Местечко  досталось  ему
ничтожное, жалованья тридцать или сорок рублей в год. Но  решился  он  жарко
заняться службою,  все  победить  и  преодолеть.  И  точно,  самоотвержение,
терпенье и ограничение нужд  показал  он  неслыханное.  С  раннего  утра  до
позднего вечера, не уставая ни душевными, ни  телесными  силами,  писал  он,
погрязнув весь в канцелярские бумаги, не ходил домой,  спал  в  канцелярских
комнатах на столах, обедал подчас с сторожами и при всем том умел  сохранить
опрятность, порядочно одеться,  сообщить  лицу  приятное  выражение  и  даже
что-то благородное в движениях. Надобно  сказать,  что  палатские  чиновники
особенно отличались невзрачностью и неблагообразием. У иных были лица, точно
дурно выпеченный хлеб: щеку раздуло в одну сторону,  подбородок  покосило  в
другую, верхнюю губу вынесло пузырем,  которая  в  прибавку  к  тому  еще  и
треснула; словом, совсем некрасиво. Говорили они все  как-то  сурово,  таким
голосом, как бы собирались кого  прибить;  приносили  частые  жертвы  Вакху,
показав таким образом, чти в славянской  природе  есть  еще  много  остатков
язычества; приходили даже подчас в присутствие, как говорится,  нализавшись,
отчего в присутствии было нехорошо и  воздух  был  вовсе  не  ароматический.
Между  такими  чиновниками  не  мог  не  быть  замечен  и  отличен  Чичиков,
представляя во всем совершенную  противоположность  и  взрачностью  лица,  и
приветливостью  голоса,  и  совершенным  неупотребленьем   никаких   крепких
напитков. Но при всем том трудна была его дорога; он  попал  под  начальство
уже  престарелому   повытчику,   который   был   образ   какой-то   каменной
бесчувственности и непотрясаемости: вечно тот же,  неприступный,  никогда  в
жизни не явивший на лице своем усмешки, не приветствовавший ни  разу  никого
даже запросом о здоровье. Никто не видал, чтобы он хоть раз был не тем,  чем
всегда, хоть на улице, хоть у себя дома; хоть бы раз показал он в чем-нибудь
участье, хоть бы напился пьян и в  пьянстве  рассмеялся  бы;  хоть  бы  даже
предался дикому веселью, какому предается разбойник в пьяную минуту, но даже
тени не  было  в  нем  ничего  такого.  Ничего  не  было  в  нем  ровно:  ни
злодейского, ни доброго, и что-то страшное являлось в сем отсутствии  всего.
Черство-мраморное лицо его, без всякой резкой неправильности, не намекало ни
на какое сходство; в суровой соразмерности между собою были черты его.  Одни
только частые рябины и ухабины, истыкавшие их, причисляли его  к  числу  тех
лиц, на которых, по народному выражению, черт  приходил  по  ночам  молотить
горох. Казалось, не было сил человеческих  подбиться  к  такому  человеку  и
привлечь его  расположение,  но  Чичиков  попробовал.  Сначала  он  принялся
угождать во всяких незаметных мелочах: рассмотрел внимательно чинку  перьев,
какими писал он, и, приготовивши несколько по образцу их,  клал  ему  всякий
раз их под руку; сдувал и сметал со стола его песок  и  табак;  завел  новую
тряпку для его чернильницы; отыскал где-то  его  шапку,  прескверную  шапку,
какая когда-либо существовала в мире, и всякий раз клал  ее  возле  него  за
минуту до окончания присутствия; чистил ему  спину,  если  тот  запачкал  ее
мелом у стены, - но все это осталось решительно без всякого замечания,  так,
как будто ничего этого не было и делано.
Быстрый переход