Еще ребенком он умел уже отказать себе во всем. Из данной
отцом полтины не издержал ни копейки, напротив - в тот же год уже сделал к
ней приращения, показав оборотливость почти необыкновенную: слепил из воску
снегиря, выкрасил его и продал очень выгодно. Потом в продолжение некоторого
времени пустился на другие спекуляции, именно вот какие: накупивши на рынке
съестного, садился в классе возле тех, которые были побогаче, и как только
замечал, что товарища начинало тошнить, - признак подступающего голода, - он
высовывал ему из-под скамьи будто невзначай угол пряника или булки и,
раззадоривши его, брал деньги, соображаяся с аппетитом. Два месяца он
провозился у себя на квартире без отдыха около мыши, которую засадил в
маленькую деревянную клеточку, и добился наконец до того, что мышь
становилась на задние лапки, ложилась и вставала по приказу, и продал потом
ее тоже очень выгодно. Когда набралось денег до пяти рублей, он мешочек
зашил и стал копить в другой. В отношении к начальству он повел себя еще
умнее. Сидеть на лавке никто не умел так смирно. Надобно заметить, что
учитель был большой любитель тишины и хорошего поведения и терпеть не мог
умных и острых мальчиков; ему казалось, что они непременно должны над ним
смеяться. Достаточно было тому, который попал на замечание со стороны
остроумия, достаточно было ему только пошевелиться или как-нибудь ненароком
мигнуть бровью, чтобы подпасть вдруг под гнев. Он его гнал и наказывал
немилосердно. "Я, брат, из тебя выгоню заносчивость и непокорность! -
говорил он. - Я тебя знаю насквозь, как ты сам себя не знаешь. Вот ты у меня
постоишь на коленях! ты у меня поголодаешь!" И бедный мальчишка, сам не зная
за что, натирал себе колени и голодал по суткам. "Способности и дарования?
это все вздор, - говаривал он, - я смотрю только на поведенье. Я поставлю
полные баллы во всех науках тому, кто ни аза не знает, да ведет себя
похвально; а в ком я вижу дурной дух да насмешливость, я тому нуль, хотя он
Солона заткни за пояс!" Так говорил учитель, не любивший насмерть Крылова за
то, что он сказал: "По мне, уж лучше пей, да дело разумей", - и всегда
рассказывавший с наслаждением в лице и в глазах, как в том училище, где он
преподавал прежде, такая была тишина, что слышно было, как муха летит; что
ни один из учеников в течение круглого года не кашлянул и не высморкался в
классе и что до самого звонка нельзя было узнать, был ли кто там, или нет.
Чичиков вдруг постигнул дух начальника и в чем должно состоять поведение. Не
шевельнул он ни глазом, ни бровью во все время класса, как ни щипали его
сзади; как только раздавался звонок, он бросался опрометью и подавал учителю
прежде всех треух (учитель ходил в треухе); подавши треух, он выходил первый
из класса и старался ему попасться раза три на дороге, беспрестанно снимая
шапку. Дело имело совершенный успех. Во все время пребывания в училище был
он на отличном счету и при выпуске получил полное удостоение во всех науках,
аттестат и книгу с золотыми буквами за примерное прилежание и благонадежное
поведение. |