Но отмалчиваться – не в моих интересах. В больницах люди обидчивы, с ними нужно обращаться осторожно, будто с легко бьющимися предметами. Спрячется тот же курильщик в свою скорлупу – как узнаешь подлинное его лицо?

А разузнать все досконально об однопалатниках – основная моя задача. Ибо, пусть я больной, пусть с температурой под сорок, но – сыщик. Лечиться мог бы и дома под присмотром все знающей и все умеющей жены.

– Чего молчишь, а? Брезгуешь разговаривать с простыми людьми?… Гляди, Петро, неужто интеллигента к нам подложили?

– Никакой я не интеллигент, – с деланной обидой возразил я, словно куряка произнес в мой адрес нечто непристойное. – Просто не хочется травить ни себя, ни вас… Но если настаиваете, могу рассказать… Перенес полостную операцию по поводу перитонита. Гною, говорили, откачали с бутылку. Внутренности наружу выволокли и отмывали… Вот и боюсь, как бы заражение на бедро не перекинулось… болит, и температура душит… Вообще то, я в этом мало понимаю, медицине не обучен…

– Темнишь, батя. Не может человек не ведать, что у него повреждено, от какой части телес страдания принимает… Вот говоришь – бедро… Знаешь все же… Может, на работе накололся задницей на прут… Где работаешь?

– На пенсии…

– Обратно темнишь! На пенсионный достаток ныне разве за квартиру расплатиться… Сколь знаю, ни один пенсионер не отдыхает. Кто пустую посуду собирает, кто торгует всякой всячиной, а кто и ворует… Может, сел голым задом на разбитую бутылку – отсель и заражение…

– Не было, вроде, такого… Осмотрят врачи – скажут…

– А ты врачам не больно доверяй. Они такого наворочают – ахнешь. Окочуриться недолго. Лучше – к бабке знахарке. Пошепчет, поплюёт – никакого тебе заражения… Вот и Гошке кандидату каких то наук советую – не слушается инвалид хренов… Так говорю, Гена?

– Не знаю… Может быть…

Это в «познавательную» беседу включился безногий, лежащий на первой в моём ряду кровати. Он вымолвил равнодушное «не знаю», глядя в потолок.

– А как у вас с ногами? – неожиданно повернулся ко мне куряка. – Сами ходите, или – водят?

Я промолчал. Навязанная тема не вписывалась в запланированную совместно с Гошевым беседу.

– Ты, батя, не отмалчивайся. Спрашивают – отвечай. Здесь лежат одни мученики, здоровых нет. Потому обязаны знать болячки соседей по палате. Чем страшней болячка, тем легче самому.

Странная философия, пахнущая самым настоящим садизмом! Но ввязываться в дискуссию не стоит. Бесполезно. Лучше пересилить боль, и прогуляться по коридору. Заодно, осмотреться, «прицениться» у обстановке…

5

Туалет – в центре коридора. За ним – процедурная, с прелестями которой мне еще предстоит познакомиться. Передохнул, прислонясь к стене, и медленно двинулся по «проспекту».

– Новичок, батя, да? – прихрамывая, весело осведомился щуплый паренек с длинными волосами, схваченными сзади резинкой в пучок. – Сразу видно – свеженький, не резанный, не чищенный… Я вот тоже третий день околачиваюсь. Надоело – хоть в окно прыгай… Будем знакомы, Павел, – представился он, хотя я и без этого представления узнал его по описанию Гошева.

– Пошли, выкурим первую, дай Бог, не последнюю сигарету… Заодно обнюхаемся…

Агент Гошева играет заданную ему роль не без кокетства, но достаточно умело.