— Знаю, Гэвин. Именно поэтому я собираюсь поделиться с тобой тем, чем никогда не делился ни с кем, кроме Йеллы. Даже Миракс не знает, — Корран глубоко вздохнул и подождал пока Гэвин кивнет. — Ты слышал о том, как умер мой отец, но ничего не знаешь о моей матери. Работая в КорБезе, где опасность — постоянный спутник жизни, у нас было гораздо больше шансов погибнуть, чем у нее. Но она умерла первой. Дурацкая авария с флаером. Линию, соседнюю с той, по которой она ехала, перегородил грузовик. Какой-то набравшийся лума придурок на полной скорости объезжал его и врезался в ее машину. Она получила столько травм, что не могла помочь даже бакта. Мы с отцом прилетели в больницу сразу как только смогли, и нам разрешили ее навестить. Нам сказали, что шансов нет, слишком тяжелые повреждения. Она это знала, но лежала на кровати и говорила о том, что мы с отцом будем делать на следующей неделе и в следующем месяце. Она не жалела, что не сможет быть с нами, говорила, что останется в наших сердцах и памяти. Все время, пока она умирала, она жила. И когда она в последний раз закрыла глаза, никто этого не ожидал, включая ее саму.

Корран провел рукой по лицу, смахивая выступившие слезы.

— Пойми, Гэвин, эта боль, которую ты сейчас чувствуешь, никуда не денется. Она останется с тобой на всю жизнь, ты постоянно будешь на нее натыкаться. Но со временем она будет меньше давить. Боль станет маленькой частью памяти об Асир, а на первый план выйдут хорошие воспоминания. Сейчас ты этого не понимаешь, и говорить тебе об этом почти бесполезно, но тебе нужно услышать. Ты должен знать, что из этого кокона боли можно вырваться.

Гэвин уронил голову в ладони.

— Первый из моих знакомых умер, когда я уже был в эскадрилье. Луйайне Форж.

— Я помню.

— Я тогда все думал, мог ли я спасти ее. Теперь я думаю то же насчет Асир.

— Не ты один. Но вот что я тебе скажу, Асир думала о том, чтобы спасти нас. Гэвин, в этом полете она была просто великолепна, летала как никогда в жизни, — Корран несколько раз успокаивающе провел по спине Гэвина. — Мы все знали, что ситуация безнадежна, а она обнаружила это знание и отвергла. Можно было подумать, что она перестала быть существом из плоти и крови, стала воплощением полета, битвы и смерти — всего сразу. Мы ее не подвели, она нас тоже. Просто по какому-то вселенскому закону ее машина сломалась. В той битве Асир стала живым порождением звезд, и я не думаю, что она смогла бы вернуться к жизни простой смертной.

Гэвин вздохнул и откинулся на сиденье, повернув лицо к потолку похожей на пещеру комнаты.

— Вот и все. Она больше не смертная. Теперь она вместе с кузеном Биггсом, и Луйайной Форж, и Уэсом Йансоном, и Даком, и всеми остальными в длинном списке мертвых пилотов Разбойного эскадрона. У ботанов будет новый мученик для поклонения и поминовения.

— И ты боишься, что они заберут ее у тебя, так? Боишься, что та Асир, которую ты знал, забудется, когда ее память увековечат.

Гэвин крепко сжал губы, отчего щетина стала торчать во все стороны. Он сглотнул раз, другой, а потом кивнул и вдруг залился слезами. Голос сначала подвел его. Он потер горло и попробовал еще раз.

— Мне кажется, я знал ее лучше, чем кто-либо, со мной она могла расслабиться. Со мной ей не надо было быть героем. Не надо было быть пилотом. Она могла быть просто собой. Когда мы говорили о свадьбе, о детях, она всегда оживлялась.

Его голос прервался, и Корран почувствовал вспышку гнева, будто молния пробежавшую сквозь все тело Гэвина.