Прошло десять дней со времени переселения в хижину старика Агелая. За это время не случилось больше ничего плохого и ничего необычного.

Раненые поправлялись. Гектор уже на седьмой день окончательно встал на ноги и, хотя еще прихрамывал, особой боли не чувствовал и силы его восстанавливались очень быстро. Антенор тоже уже вставал и ходил. Пошел на поправку и Деифоб — самая опасная рана в животе, наконец, закрылась и заживала, его уже несколько дней не лихорадило — возможно, благодаря хорошей пище: у старика Агелая были в запасе мед, орехи, сушеные фрукты, из которых он делал вкусные отвары. Молоко и мясо тоже не переводились — молоко давали козы, а луки и стрелы амазонок поставляли сколько угодно дичи, в этих местах достаточно обильной.

За эти дни отыскалось несколько троянских семей. Выгнав коз на зимний выпас — выше по склону было еще немало пожухлой, но пригодной для корма травы — Агелай встретил двоих пастухов, и те рассказали, что в одном из ближних селений пастушеские семьи также приютили троянцев, бежавших в дни осады и прятавшихся в лесу. Гектор встретился с пастухами и просил сообщить спасшимся, что их молодой царь жив, что живы, вероятно, еще многие троянцы, и город будет восстанавливаться, а потому уходить далеко не надо. Он просил узнавать у других пастухов и охотников обо всех жителях города, кому удалось спастись.

Братья Приамиды собирались вскоре начать постройку корабля, чтобы весной отправиться на поиски Андромахи и Астианакса. За оставшееся время Гектор рассчитывал узнать много больше об уцелевших троянцах, а совершая плавание, посетить Фивы, которые, по слухам, были уже обитаемы и даже отчасти вновь отстроены, некоторые прибрежные города и поселки, откуда можно было ожидать помощи при будущем восстановлении Трои.

Как и думал Ахилл, хищные звери, завершив свой жуткий погребальный обряд над погибшими, покинули Трою. И теперь нашествие львов, пантер, волков и шакалов, привыкших к сытой жизни, могло стать бедствием для прибрежной части Троады. У Гектора было в мыслях, дождавшись полного выздоровления Деифоба и призвав на помощь живущих поблизости охотников, объявить хищникам войну, чтобы к весне спровадить их в горы и в дальние чащи, откуда они явились в таком множестве. Приключение Елены и Терсита на берегу ручья лишь подкрепило это намерение.

— Только оружия нужно будет больше, — произнес задумчиво Гектор, пока Елена промывала и перевязывала раны своего защитника. — У нас всего пять луков, три копья, мечей — четыре. Про доспехи я вообще не говорю… Надо кому–то поехать в город. Там много всего осталось, ахейцы тащили только ценное, а нам сейчас все пригодится. Брат, ты как? Поедешь с Пентесилеей? Я‑то пока из–за раненой ноги не смогу твердо держаться в седле.

— Хорошо, мы поедем, — с готовностью согласился Ахилл. — Заодно, может, найдется и одежда, и посуда. Поедем верхом, чтобы не тащить на себе громадных тюков.

Они отправились на следующее утро и, действительно, за несколько часов насобирали в некоторых отчасти уцелевших домах, а кое–где просто на улицах много нужных вещей — оружие, простые воинские доспехи, массу стрел, одежду, сохранившуюся в домашних ларях, там, куда не добрался пожар, медную и глиняную посуду. Навьючив на лошадей большие сумки и узлы, они вели их в поводу, довольные своей добычей.

Троя, в которой не видно было больше мертвых тел (по крайней мере, они уже не валялись на улицах и в открытых местах), омытая ливнями, очищенная ветрами от груд пепла, была и в самом деле прекрасна жуткой красотой смертельно раненого богатыря, ожидающего чуда. Покидать ее в этом ожидании было грустно. Но они знали, что вернутся.

В одном из простых домишек верхнего города Пентесилея нашла кувшин с дорогим маслом и захватила его с собой.

— Зайдем в какой–нибудь храм! — попросила она Ахилла.