|
– Почему? Карлсен неловким движением сел, пытаясь оглядеться. Ложе состояло из единственной доски (для этого древесный ствол был расколот повдоль и одна из половин обтесана – жесткое, неудобное, равно как лежащая под головой деревянный прямоугольник. Келья освещена была неверным светом светильника, стоящего на столе. Карлсен с изумлением убедился, что на теле ни царапины. – Потому что откуда знать, остался бы я в живых или нет. Каджек с улыбкой покачал головой (а на сенгида чем то все же похож). – К 2 знал. – Вы знаете К 2? – Конечно. Я сам К 1. – Основатель Сории! – оторопел Карлсен. – Так я что, в Сории? – Аскетизм обстановки был вполне под стать. – Нет, это Хельб, под Джиреш Шугхидом. Карлсен встал. Славно то как: если б не утомление и некоторая онемелость, самочувствие в целом вполне нормальное. На непослушных ногах он доплелся до дверного проема и выглянул: пещера меньше, чем в Сории, и стены светятся желтовато зеленым, вроде фосфора. Отрешенно странствующий взгляд Карлсена задержался на стеклянном диске диаметром фута в три, укрепленном на верхушке каменного цилиндра. С виду походило на увеличительное стекло, но вблизи различалось, что поверхность плоская. Сам диск вправлен был в массивное обрамление из металла вроде золота. Заглянув в него, Карлсен ошеломленно понял, что цилиндр фактически представляет собой колодец, уходящий глубоко в каменный пол пещеры. Шахта его мутно светилась той же самой фосфорной прозеленью, что и стены. – А что случилось с гребисом? Каджек понял потаенный смысл вопроса. – Он знает, что вы остались живы. – То есть, может кинуться разыскивать? – Нет. Надеется лишь, что видел вас в последний раз. – Сволочь, – вырвалось у Карлсена. Вспомнилась попытка Клубина извести ульфидов, а также собственная решимость не поддаваться чужой воле. Решимость гребиса непременно добиться своего наполняла гневом, а также злорадным удовлетворением: не вышло. От внезапной усталости Карлсен сел на кровать и прислонился было к неровной стене, но от холода быстро сел. – А ульфиды что? – Врубад распался, едва до них дошло, что вы исчезли. – Но что случилось? Как я сюда попал? – Вы все еще не понимаете? – Вопрос как бы завис в воздухе, и Карлсен снова ощутил ту блаженную вневременность, свойственную Сории. На редкость отрадное, расслабляющее чувство – знать, что каджеку достанет терпения дожидаться ответа хоть полчаса, а если его не последует вовсе, и то ничего. – Груоды, – сказал К 1, – давно уже чувствовали, что этому суждено случиться: кто нибудь из людей обнаружит в себе дифиллида и с ужасом откроет, что груоды по прежнему поглощают людей. Поэтому у них все было наготове. Убивать собрата дифиллида у них, понятно, запрещено, по крайней мере, предубежденность насчет этого такая, что любое подобное деяние обернется своего рода самоуничтожением. Единственный выход – дать непрошенному гостю погубить себя самому. А достичь этого можно… Впрочем, я вижу, остальное вы уже знаете, – подытожил он, догадываясь об эмоциях Карлсена по его мимике. Да, именно так, но хотелось услышать оценку со стороны. – …Вот вот, – подхватил Карлсен слова каджека, – в частности, вкрасться ко мне в доверие, пока не начнет казаться, что мне ничто не угрожает. И на вопросы на все отвечать, и твердить, что надо лишь проникнуться к груодам, и мне сразу же гарантирована их дружба и возвращение на Землю. – Он перевел дух, обуздывая ярость, столь, казалось бы, нелепую в подобном месте. – А вот дали бы мне вернуться? – Безусловно. Если б только были уверены, что вы не выдадите груодов. Причем они действительно намеревались это выполнить, вплоть до последнего момента. |
