— Щеточкой! — подсказала Марфинька, еще раз звонко щелкнув пальцами. — Такой популярный в прошлом веке стиль усов в форме прямоугольника над верхней губой. Забытая ныне классика, я бы сказала.

— Вот так бы и сказала: у того мужчины были усы щеточкой, — укорила ее тетушка. — А то Пиле-Гола да Чаплин — кто их нынче знает?

— Пиле-Гола я и вправду не знала, — согласилась я. — А вот мужика с усами щеточкой встречала совсем недавно. Ну как встречала? Видела… Слава богу, недолго…

— Где, когда? — встрепенулась Ирка.

Я посмотрела на нее и успокаивающе похлопала по руке:

— Не надо волноваться… Поздно уже. Мужика с усами щеточкой я видела в кладовке Федоскиной — висел в твоей петле, мертвый.

Упоминание кого-то мертвого в петле ужасно разволновало Марфиньку. Так я и знала, что не надо при ней калякать о делах наших скорбных! Пришлось срочно выдать ей подарочек Федоскиной — эрзац-слиток, это нашу любительницу побрякушек отвлекло.

Мадамы принялись обсуждать новую интересную тему: что делать с позолоченной болванкой? Соскрести с нее драгметалл — или сохранить ее в целости, как сувенир?

Вариант носить эффектный слиток на шее, к счастью, не рассматривался, думаю, исключительно по причине избыточного веса «побрякушки». Редкая шея выдержала бы такой медальон. Марфинька не желала испортить пошлой сутулостью королевскую осанку.

Мы с Иркой поднялись в светлицу. Я снова взяла лист бумаги и ручку, села за стол и предложила подруге:

— Давай отмотаем кино с усатым мужиком назад.

— Это как?

— Вот так. — Я нарисовала ближе к левому краю листа кружочек размером с монету. Подумала немного и приделала к нему вертикальный хвостик — получилась аккуратная петелька. — Это финал. Усатый убился, когда влез в квартиру Федоскиной, так?

— Увы!

— Мы это увидели утром, проник он ночью. А вечером… — Я провела линию вправо, раздвоила ее вилкой с двумя кружочками. — Вечером он залез сначала к Васе, потом к тете. Или наоборот, это не суть важно. — Я объединила два кружочка фигурной скобкой и от нее провела вправо линию к знаку вопроса: — А где он был до этого, как ты думаешь?

— Да мало ли где он мог быть!

— Ты ленишься, не хочешь подумать, — упрекнула я ее. — Соображай: усатый искал тебя. Почему у Василия?

— Потому что… Понятия не имею!

— Ну, думай же! Он не знал, как тебя зовут, но ему было известно, как ты выглядишь! Как такое возможно?

— М-м-м… Он меня где-то видел, но мы не были друг другу представлены?

— Тепло! А где он тебя мог видеть?

— Ну, если искал у художника, то… на какой-нибудь выставке?

— Еще теплее! А на какой выставке он мог тебя как следует рассмотреть, но при этом не имел возможности познакомиться?

— Не знаю, я вообще-то всегда охотно общаюсь с новыми интересными людьми…

— Ира! — Я постучала кулаком по лбу. — Это же элементарно: он видел не тебя живьем, а твой портрет работы Кружкина!

— Точно! Вот я балда. — Подруга тоже постучала себя по лбу.

У нее с самокритикой все в порядке.

— Вопрос: на какой именно выставке он мог видеть твой портрет? Не на миланской же, с которой Кружкин его недавно привез.

— На здешней, петербургской.