Мне пришлось вмешаться:

– Немедленно прекратите! Что здесь происходит, молодые люди?

– Данька обозвал Сашку мясником и вором! – пискнул за спиной шустрый второклашка со стриженной «под ноль» головой.

Я с прищуром посмотрела на Данилу:

– Саша у тебя что-то украл?

По лицу Данилы Селезнёва разлился румянец. Тяжело засопев, но выпалил:

– Мама сказала, что продавцы все воры.

– Все-все? – уточнила я. – А вот моя знакомая продавщица умерла в блокаду, она тоже воровка?

Если честно, то продавщицу я выдумала на ходу, но ведь наверняка были такие. К тому же я знала жену ленинградского пекаря Кютинена, умершего от голода около буханок с хлебом.

Данила молчал. С повышенным интересом он разглядывал свой ноготь на большом пальце и изредка зыркал на меня глазами.

Я протянула Саше носовой платок вытереть кровь из носа:

– А ты что скажешь?

Мои симпатии находились на стороне Саши, но я не собиралась это показывать.

С тяжёлым сопением Саша вскинул голову:

– А что он дразнится? Ну и что, что мой папа мясник, ничего особенного, мясники тоже нужны. Кто мясо рубить будет, доктор, что ли, или, может скажешь, директор школы?

Железный аргумент про директора школы с топором в руках заставил зрителей ошеломлённо охнуть. Саша приободрился:

– А я вообще хочу стать лётчиком.

– Я тоже хочу стать лётчиком, – пробурчал Данила.

– Прекрасно! Значит, два будущих лётчика подрались, потому что один обзывает другого. Так получается?

– Так, так! – зашумели мальчики вокруг нас.

– Тогда вы должны знать, что военные лётчики летают на задания вдвоём – ведущий самолёт и ведомый. Ведущий выполняет задание, а ведомый охраняет его от врага и прикрывает тыл. Если ведомый бросит ведущего в бою, то оба лётчика могут погибнуть. Советские бойцы горой друг за друга стоят, а не обзываются и дерутся. И им всё равно, кем работают их отцы. Так что, друзья, никудышные из вас получатся военлёты.

Пока я говорила, веснушки на щеках Данилы поменяли цвет с морковного на багряный и стали неразличимы на щеках. Боком, боком, он сделал шаг к Саше и неловко протянул руку со скрюченным мизинцем:

– Мир?

Амосов зацепил его палец своим мизинцем:

– Мири, мири, навсегда, кто поссорится – свинья.

В школе мы с девчонками тоже мирились таким способом. Я улыбнулась, вспомнив, как, зарёванная и сердитая, тянула руку к лучшей подружке, чтобы помириться после ссоры из- за разорванной промокашки. Наверное, со стороны мы смотрелись так же, как Саша с Данилой – разгорячённые и пристыженные. Чтобы вспомнить, что тогда сказала нам учительница, пришлось напрячь память. Кажется: «Помириться всегда труднее, чем поссориться, и первым мирится самый умный и смелый».

Мы с подружкой обе захотели стать умными и смелыми, поэтому ринулись друг у другу с такой скоростью, что едва не свалились и не расшибли лбы.

Первым уроком по расписанию шла арифметика. Я похвалила за старание Колю Леонидова. С тех пор, как вернулся с фронта его отец, у нас с Колей стали складываться идеальные отношения. Серёжа Колокольцев решал примеры, высунув от усердия кончик языка. Новенькие ботинки на его ногах сверкали чистотой. Я случайно подсмотрела, как он перед школой вытирал обувь клочком газеты. Недавно он похвастал, что сестрёнка пошла в детский садик, а маме на работе выписали премию.

Несмотря на дополнительные занятия, математика давалась Серёже туго, зато он мог запомнить с одного раза любое стихотворение и очень любил рисовать. Юркий, как уж, Боря Островский постоянно отвлекался.