— Неужели она погибла там во время войны?

— Она туда просто не добралась. Помните взрыв шаттла в восемьдесят первом?

В том году я занималась в его классе. Он никогда не упоминал о случившемся.

— Боже мой, это ужасно!

— Я не уверен, что любил ее. Наверное, я никогда никого не любил. Конечно, я чувствую себя в какой‑то мере виноватым в ее смерти.

Пришлось произнести банальные слова утешения:

— Вы не могли предвидеть гибель корабля. Ее убила «усталость» металла. Самый обыкновенный несчастный случай.

Парселл кивнул в знак согласия.

— Я сказал, виноватым в какой‑то мере.

Я присела на стол рядом с ним. Парселл был крупным мужчиной, мое плечо упиралось в его твердый бицепс. Я почувствовала, что мною овладевает искушение обнять и пожалеть этого человека. Мы оба уставились в стену напротив.

— Доктор, мой старый друг, выписал мне таблетки от депрессии и посоветовал продолжать работать как обычно. Это было, когда вы посещали мои семинары по теории экологии. Каждый раз, когда вы открывали рот, я вспоминал о ней. Мне стало невыносимо тяжело приходить на занятия.

— Очень жаль. Вы могли…

— Может, вы ее знали? Она называла себя Маргарет Хаскел.

— Да, припоминаю. Мы вместе посещали бассейн за год до того, как она… Я не знала, что она — ваша дочь, мы почти не разговаривали.

А похожи мы были только веснушками да рыжими волосами, но в бассейне, где все голые, нас бы никто не перепутал. У нее была идеальная, роскошная фигура. А я могла засунуть в плавки сосиску и запросто сойти за парня. По правде говоря, у нас было мало общего.

Я вспомнила, что испытала странное чувство, когда увидела ее имя в списке погибших. Помнится, тогда мне стало очень грустно; я, конечно, плоховато знала ее, но никто из моих знакомых еще не умирал. Поэтому для меня ее смерть оказалась большим потрясением.

— Так вот, я следил за вашим продвижением по службе с тех самых пор. В течение двенадцати лет ваши успехи были для меня источником постоянного раздражения. Я всегда начинал думать о Маргарет и представлять себе, что бы она могла сделать, каких успехов добиться, если бы не погибла. Глупо. — Парселл положил мне на руку свою ладонь, она оказалась удивительно холодной. — Хотя таким путем растят жемчуг, — усмехнулся он. — Кладут раздражающую песчинку в безобразную старую раковину.

Парселл стал мерить шагами комнату.

— И еще. Для девушки ваших лет вы привлекали к себе слишком много внимания, пользовались большой популярностью. Я имею в виду не только работу по демографическому отбору, проведенную вами до старта, хотя это, конечно, сделало вас известной личностью повсюду. Та книга, что вы написали, принесла вам своего рода славу в Ново‑Йорке, а у людей славы есть свои отрицательные стороны.

— Слава не была для меня самоцелью. Я даже хотела, чтобы книгу напечатали под псевдонимом.

— Знаю. Благородный жест, но бесполезный. Не раскусить вас мог только какой‑нибудь чудак, который проспал летаргическим сном все последние годы.

Книга «Три Земли» повествовала о довольно насыщенном событиями школьном годе, который я провела на Земле, годе, когда грянула война, и о двух печально нашумевших миссиях, в коих я принимала непосредственное участие. Это был просто мой дневник, с разными глупостями и мелочами, которых, возможно, и не стоило упоминать.

— Я даже не пошла на Хаммонд‑шоу, где проводилась презентация книги.

— Это мне тоже известно. Такие церемонии жутко утомляют, не так ли?

— Не скажите.