|
Я подумал, а не курит ли он травку? Употребление наркотиков так быстро то запрещается, то разрешается, что никогда не знаешь, нарушил ты закон или нет. Впрочем, кто-то сказал, что любое твое действие обязательно противоречит какому-либо закону. Затем мы позавтракали. По моим представлениям, для этого было самое время. Завтрак какой-то восточный: все мелко нарублено, перемешано до неузнаваемости и полито густым соусом. Я съел все дочиста. Лу же еле-еле пощипывал еду, но зато чашку за чашкой пил крепчайший кофе. Видно, что-то его тревожило. После долгого молчания Лу сказал: - Есть еще кое-что, о чем я должен тебе сообщить. Я молчал. Он тоже. Тогда я сказал: - Ладно, давай выкладывай. Какие еще преступления я совершил? - Не знаю, как и сказать, старик. - А ты попробуй. - По-моему, они приговорили тебя к смерти. Сначала я мог только таращить на него глаза. Потом выдавил: - И ты вот так легко говоришь мне об этом? - Дорогой дружище! - воскликнул Лу. - Мне кажется, что в подобных условиях другого способа сообщать вообще не существует. Взрывы в траве. Крадущийся шаг хищного зверя, зараженного чумой. Какие бесполезные образы наполняют мозг во время внезапного стресса! Что должны вы ответить, когда вам сообщают: «Ты приговорен к смерти?! Что я могу еще добавить, после того как выражу сожаление по этому поводу? Подумайте о себе, я-то всегда знал, что такое время рано или поздно все равно наступит. Похоже, что ночь старинной непрерывности все-таки выгорает. Тогда вы говорите вот что: - В каком виде придет та штуковина, которую ты называешь смертью? - Ты можешь и не узнать ее, когда она наступит, - сказал Лу. - Тогда зачем ты мне о ней говорил? - Кто предупрежден, тот вооружен, старик. Так во всяком случае считается Но разве я вооружен? Конечно, у меня было судебное постановление, абсолютно запрещающее Смерти подходить ко мне ближе чем на тридцать футов без предварительного получения моего согласия на это в письменной форме. Но я опасался, что она может этому и не подчиниться. А что ей сделают, если она все же переступит границу и придет обслужить меня в этой стране вечной юности? Они могут сколько угодно вопить и угрожать ей, а Смерть будет простенько и со вкусом делать то, что пожелает. Впрочем, разумеется, всегда есть возможность заключить с ней сделку. Я оставил Лу и начал рыться в телефонной книге. Там, под рубрикой «Смерть, и как с ней бороться», я нашел несколько телефонов брокеров Смерти. Я позвонил первому в списке. Времени терять было нельзя. Он явился ко мне немедленно - коротышка с большим жировиком на одной стороне веснушчатого лба. Может быть, это было что-то другое, но я называю его жировиком. Брокер сидел за большим письменным столом. Разумеется, задник тоже изменился. Одет брокер был в зеленый халат хирурга. Потом я узнал, что он оперировал добровольцев в Сальпетриере <Больница в Париже>. - Чем вы можете мне помочь? - спросил я, решив, что мне лучше быть предельно откровенным. - Во-первых, имеете ли вы письменное уведомление? Я порылся в карманах и нашел его. После того как Лу поставил меня в известность, я это дело взял на заметку, и теперь бумажка была всегда со мной. |
