Пожилой шофер был так очевидно расстроен, что миссис Харрис даже позабыла на время о своих горестях и попыталась найти что-то, что могло бы утешить его — как он только что утешил ее. Было что-то… какое-то давнее воспоминание… да!

— Несколько лет назад, — сказала она, — я ходила убираться к одной даме. Такая была типичная богатая стерва… Так вот у нее тоже был «роллс-ройс», и вот как-то раз, помню, она говорит своему шоферу — «Джеймс, в машине, позади, что-то дребезжит. Исправьте это, пока у меня не случился нервный срыв!». И бедняга чуть не спятил, покуда пытался найти, в чем там было дело. Он два раза кряду разобрал всю машину до винтика и снова собрал, и потом только случайно наткнулся на ту штуку. И знаете, что это было?

— Нет, — отозвался мистер Бэйсуотер заинтересованно. — И что же?

— Одна из ее заколок для волос! Она выскользнула и упала за сиденье. Конечно, в вашей машине такого случиться не могло, ведь маркиз заколок не носит…

Мистер Бэйсуотер, как обычно при волнении, сбился на кокни — и в этот раз это был самый сочный кокни, какой когда-либо слышала от него миссис Харрис.

— Ах же ж ты Боже ж ты мой, Господи! — воскликнул он. — Чтоб ей так пусто было, заразе! — и на лице его написалось выражение приговоренного к казни, только что услыхавшего о помиловании. — Я думаю, вы в точку попали! Маркиз-то, ясно-дело, заколок не носит, а вот вез я той неделей мадам Могаджибх, жену сирийского посла, с приема к ей домой, так она-то была ими утыкана, что твой ёж. Черные такие, здоровенные заразы. Ада, милочка, вот ваш поцелуй, который вы тогда на пароходе не получили!.. — и он нагнулся и запечатлел на лбу миссис Харрис звучный поцелуй. Затем он поднялся и заявил:

— Немедленно отправляюсь искать ее. До встречи! — и выбежал из комнаты.

Предоставленная самой себе, миссис Харрис некоторое время размышляла о стремлении к совершенству, которое, похоже, заложено в людях и которое было в данном случае представлено огорчением мистера Бэйсуотера неполадками в лучшей в мире машине. Впрочем, вполне вероятно, думала она, что истинное и полное совершенство — достояние лишь Того, Кто бывает порой благосклонен к смертным, порой — не особенно, а иногда явно ревнует к их попыткам достичь совершенства…

Может быть, и она хотела слишком многого? «Да!» — ответил ей с пылом внутренний голос. — «Слишком многого!». Она попыталась сыграть не просто роль доброй феи-крестной, но почти что роль самого господа бога, — и была за то наказана. А затем она вновь вспомнила свое чудесное платье — платье, которое некогда было столь прекрасным, а затем было изуродовано безобразной дырой, прожженной в нем. Да, платье погибло; но у нее осталось нечто большее и лучшее — друзья, которых она встретила во время своего парижского приключения.

Поняв это, она поняла и другое — пусть она не добилась успеха в попытке воссоединить Генри с его отцом, провалом ее американская миссия не закончилась. Ничто в этой жизни не может быть совершенным, полный успех недостижим, — но чаще всего мы вполне можем удовольствоваться и меньшим, и, вероятно, это — один из основных уроков в нашей жизни.