- О нет, друг мой, угрюмо сказала мистриссь Бодден: - пчела будет имя существительное.

- Почему же не глагол? Ведь и пчела тоже существует, действует и страдает... хи! хи! хи! сказал улыбающиеся джентльмен, воображая, что выразился весьма остроумно.

- Джентльмены! возгласил мистер Бодден, самым громким голосом и с весьма важным видом: - будьте так добры, наполните ваши рюмки! Я желаю предложить тост.

- Внимание! внимание! вскричали джентльмены, передавая друг другу графины.

Когда рюмки наполнились, мистер Бодден продолжал:

- Джентльмены! между нами присутствует особа....

- Внимание! воскликнул маленький человечек с рыжими бакенбардами.

- Пожалуста, Джонс, успокойтесь, заметил Бодден.

- Итак, я говорю, джентльмены, что между нами присутствует особа, снова начал хозяин: - в обществе которой, я уверен, мы все испытываем величайший восторг... а... а... разговор этой особы каждому из нас доставил и доставляет беспредельное удовольствие. (Слава Богу! это касается не до меня! подумал Минс, сознаваясь, что недоверчивость к нему и исключительность его особы не давала ему возможности выговорить и дюжины слов со времени его прихода в дом.) Джентльмены, я сам по себе человек весьма незначительный и, быть может должен просить извинения за то, что чувства дружбы и привязанности к особе, про которую я говорю, принудили меня осмелиться встать и предложить тост за драгоценное здоровье особы.... особы, которая, я уверен... то есть особы, которой добродетели и превосходные качества всегда будут неоцененны для того, кто знает ее, - и тот, кто не знал еще эту особу, вероятно, полюбят ее от всея души....

- Внимание! внимание! проговорило общество с видом одобрения и ободрения.

- Джентльмены! продолжал Бодден: - мой двоюродный брат есть человек, который... который мне родственник... (Внимание! внимание!- Минс довольно внятно простонал.) видеть у себя которого, видеть его в моем собственном доме я вменяю себе в особенное счастие, и еслиб он не был здесь, то, вероятно, лишил бы нас беспредельного удовольствия, которое каждый из вас испытывает при его лицезрении. (Громкие криви: внимание! внимание!) Джентльмены, я чувствую, что употребляю во зло ваши снисхождение ко мне и так долго утомляю ваше внимание. С чувством глубокого уважения, признательности и.... и....

- Удовольствия, подсказал домашний друг.

- И удовольствия, я предлагаю тост за здоровье мистера Минса.

- Позвольте, джентльмены! воскликнул неутомимый маленький человечек с рыжими бакенбардами. - Не угодно ли вам будет, чтоб начал я? Гип! гип! гип! - Ура! Гип! гип! гип! - Ура! Гни! гни! гни! - Ура-а-а!

Взоры всего общества устремлены были на предмет заздравного тоста, который, проглотив портвейн и подвергаясь неизбежной опасности захлебнуться, всеми силами старался скрыть свое смущение. После продолжительной паузы, допускаемой скромностью, мистер Минс встал, но... как газеты выражаются иногда в своих донесениях: "мы крайне сожалеем, что лишены всякой возможности передать вашим почтеннейшим читателям сущность замечаний достопочтеннейшего джентльмена". Слышимые по временам слова: "предстоящее общество.... честь.... настоящий случай.... величайшее счастие", а пополняемые в промежутках выражением крайнего замешательства, вполне убедили общество, что мистер Минс произнес превосходнейший сеич; и вследствие такого убеждения, когда оратор занял свое место, единодушное "браво!" и громкие рукоплескания огласили столовую.

Джонс, выжидавший долгое время удобного случая, встал и обратился к хозяину дома.

- Бодден, сказал он: - вероятно, ты позволишь мне предложить тост?

- Почему же нет? отвечал Бодден, прибавив в полголоса Минсу, сидевшему против него: - удивительно острый малый: ты будешь в восторге от его спича.