Чарльз Диккенс. Мистер Минс и его двоюродный братец
Мистер Огустус Минс был холостяк лет сорока, как говорил он сам, - лет сорока-осьми, как говорили его друзья. Он всегда был чрезвычайно опрятен, аккуратен и щеголеват, и к этому можно прибавить: немного легкомыслен и до крайности предан уединению. Он обыкновенно носил коричневого цвета фрак, без малейшей морщинки, светлые "невыразимые" без пятнышка, гладкий шейный платок с замечательно гладким узлом и сапог без всякой погрешности; кроме того он всегда имел при себе шолковый коричневый зонтик, с рукояткой из слоновой кости. Мистер Огустус Минс служил писцом в Министерстве Иностранных Дел, в Сомерсет-Гаусе. В добавок к девяти тысячам фунтов собственного капитала, обращавшагося в банках, мистер Минс получал хорошее, с каждым годом увеличивающееся жалованье и занимал первый этаж в улице Тэвисток, близь Ковент-Гардена. В этой квартире он прожил двадцать лет и в течение того, времени постоянно ссорился с хозяином дома, так что с приближением первого числа каждой четверти года он регулярно посылал предуведомить хозяина о своем намерении очистить квартиру - и регулярно оставался на ней с наступлением второго числа. В мире для него существовало два класса созданий, к которым он питал самый глубочайший и неподдельный ужас: эти создания были собаки и дети. Нельзя сказать, что в мистере Минсе недоставало любезности и сострадания, но, но долгу справедливости, мы должны признаться, что мистер Минс был бы готов во всякое время и с величайшим удовольствием смотреть на казнь собаки или на страдания младенца. Склонности помянутых созданий всегда находились в раздоре с его склонностями. У мистера Огустуса Минса не было родных ни в самом Лондоне, ни в окрестностях его, за исключением только мистера Октавиуса Боддена, его двоюродного брата, у которого он заочно крестил сына. Но долг крестного отца исполнял он весьма неаккуратно, потому что ни разу не видел своего крестника (вероятно, вследствие нерасположения к своему двоюродному братцу). Мистер Бодден, прикопив небольшое состояньице посредством мелочной распродажи хлеба и имея сильное пристрастие к деревне, купил себе коттэдж в ближайшем соседстве с Стамфорд-Гиллом, куда и удалился с возлюбленной своей супругой и единственным детищем, мастэром Александером Огустусом Бодденом.
Однажды вечером, когда мистер и мистрисс Бодден любовалась своим сыном, перебирали его различные достоинства, толковали о воспитании его и спорили о том будет ли полезно ему классическое образование, - мистрисс Бодден, ни с того, на с сего, пустилась вдруг в такие сильные доказательства касательно укрепления дружбы с мистером Минсом для блага их первенца, что мастер Бодден решился сделать следующее заключение: "не моя будет вина, если я и мой двоюродный братец не будем отныне в дружеских отношениях!"
- Знаешь ли что, душа моя? я думаю проломить ледяную стену, разделяющую нас, пригласив Минса в воскресенье отобедать вместе с нами, сказал мистер Бодден, размешивая сахар на дне стакана с грогом и бросая косвенные взгляды на свою жену, с тем, чтобы узнать, какое действие произвела его решимость.
- Так сделай милость, мистер Бодден, сейчас и напиши своему кузену, отвечала мистрисс Бодден.- Кто знает, знает может быть когда он попадет сюда, то полюбит нашего Элика и оставит ему весь свой капитал... Элик, мой друг, спусти ножки с перекладинки!
- Может быть, задумчиво отвечал мистер Бодден.- Весьма легко может быть, душа моя!
На другое утро, когда мистер Мэнс видеть за завтраком, то прикусывая жосткий тост, то бросая взгляды на столбцы утренней газеты, которую всегда прочитывал от заголовка до имени издателя, - послышался громки стук в уличную дверь, и вслед за тем явившийся к мистеру Минсу лакей, вручил ему чрезвычайно маленькую карточку, на которой преогромнейшими буквами отпечатаны были следующия слова: "Мистер Октавиус Бодден, Амелия Коттэдж (жену мистера Боддена звали Амелией), на Тополевой аллее, близ Стамфорд-Гилла". |
