|
В сопровождении Христиана и Брандта он направился к одной из машин. Гиммлер уже сидел за рулем, Брандт и Христиан разместились на заднем сиденье, а лейтенант сел впереди, прямой, как жердь, - блестящий представитель немецкой армии и немецкого рейха на парижских бульварах. Как только машина тронулась, Брандт пожал плечами и состроил гримасу. Гиммлер уверенно вел автомобиль к площади Оперы: во время отпусков он неоднократно бывал в Париже и довольно бегло говорил на ломаном французском языке. Взяв на себя обязанности гида, он обращал внимание своих спутников на наиболее интересные места, показывал кафе, которые когда-то посещал, театр-кабаре, где видел нагую американскую танцовщицу, улицу, на которой, по его словам, находился самый шикарный в мире публичный дом. Гиммлер представлял собой встречающийся в каждой армии тип ротного шута и политикана. Он был любимчиком офицеров, и они позволяли ему такие вольности, за которые других беспощадно наказывали. Лейтенант чинно сидел рядом с ним, жадно всматриваясь в безлюдные улицы. Он даже позволил себе дважды рассмеяться над шуточками Гиммлера. Знаменитая площадь Оперы, с ее вздымающимися колоннами и широкими ступенями театрального подъезда, кишела солдатами. Их было так много, что не сразу бросалось в глаза отсутствие женщин и штатских здесь, в самом центре города. Брандт с важным, деловым видом направился в одно из зданий, захватив с собой фотоаппарат и пленку. Христиан и лейтенант вышли из машины и принялись рассматривать величественное, увенчанное куполом здание Оперы. - Жаль, что я не побывал здесь раньше, - задумчиво заметил лейтенант. - В мирное время здесь, наверное, чудесно. - А вы знаете, лейтенант, - засмеялся Христиан, - я как раз думал о том же. Гарденбург дружелюбно усмехнулся. Христиан недоумевал: почему он всегда так боялся лейтенанта? Ведь он, оказывается, простецкий малый! Из здания выскочил Брандт. - С делами покончено, - объявил он. - Я могу не являться сюда до полудня завтрашнего дня. Мои фотографии произведут фурор. Я рассказал, какие сделал снимки, и меня чуть тут же не произвели в полковники. - Вы не могли бы, - обратился лейтенант к Брандту, и в его голосе впервые за все время прозвучали какие-то человеческие нотки, - вы не могли бы сфотографировать меня на фоне Оперы? Я бы послал снимок жене. - С удовольствием, - сразу напуская на себя важный вид, ответил Брандт. - Гиммлер, Дистль, становитесь рядом. - Господин лейтенант, - робко возразил Христиан, - может быть, вам лучше сняться одному? Какой интерес вашей жене смотреть на нас? - Впервые за год службы Христиан осмелился в чем-то не согласиться с лейтенантом. - О нет! - Лейтенант обнял Христиана за плечи, и тот даже подумал, уж не пьян ли Гарденбург. - Я не раз писал жене о вас, ей будет очень интересно взглянуть на вашу фотографию. |
