Изменить размер шрифта - +
Но эта внешняя сила,  пронизывающая  его движения, казалась лишь
отголоском  другой, еще  более грозной силы, которая притаилась  и дремала в
нем,  но  могла  в  любой миг  пробудиться подобно ярости  льва или бешеному
порыву урагана.
     Кок высунул голову из двери камбуза и ободряюще улыбнулся мне, указывая
большим пальцем на человека, прохаживавшегося около люка. Я понял, что это и
есть капитан шхуны, или -- на языке кока -- "старик", то  есть тот, к кому я
должен обратиться, дабы потревожить его просьбой доставить меня каким-нибудь
способом на берег. Я двинулся было вперед,  предчувствуя, что мне  предстоит
бурное  объяснение, но  в эту минуту новый страшный приступ  удушья  овладел
несчастным,  лежавшим  на  палубе. Его  стали корчить  судороги.  Спина  его
выгнулась дугой, голова  совсем запрокинулась назад, а  грудь расширилась  в
бессознательном усилии набрать побольше воздуха. Я не видел его лица, только
мокрую черную бороду, но почувствовал, как багровеет его кожа.
     Капитан -- Волк Ларсен, как его называли, -- остановился и посмотрел на
умирающего.  Жестокой  и отчаянной  была  эта последняя схватка со  смертью;
охваченный   любопытством  матрос  перестал  лить  воду,  брезентовое  ведро
накренилось, и из него тонкой струйкой стекала вода. Умирающий судорожно бил
каблуками  по крышке люка; потом его  ноги вытянулись и застыли  в последнем
страшном  напряжении,  в  то  время как  голова еще продолжала  метаться  из
стороны в сторону. Но вот мышцы ослабли, голова перестала двигаться, и вздох
как  бы  глубокого  облегчения слетел  с  его губ.  Челюсть  у него отвисла,
верхняя губа приподнялась,  и  обнажились  два  ряда  пожелтевших  от табака
зубов.  Казалось,  его  черты  застыли  в  дьявольской  усмешке,  словно  он
издевался над миром, который ему удалось перехитрить, покинув его.
     И тут произошло  нечто неожиданное.  Капитан  внезапно,  подобно  удару
грома, обрушился на мертвеца. Поток ругани хлынул из его  уст. И это не были
обычные ругательства или непристойности. В каждом слове было богохульство, а
слова так и сыпались. Они гремели и трещали, словно электрические разряды. Я
в жизни не слыхал, да и не мог бы вообразить  себе ничего подобного. Обладая
сам литературной жилкой и питая  пристрастие к сочным словцам и оборотам, я,
пожалуй,  лучше  всех  присутствующих   мог  оценить  своеобразную  живость,
красочность и  в  то  же  время  неслыханную  кощунственность  его  метафор.
Насколько  я  мог  понять, причиной этой вспышки  было  то,  что умерший  --
помощник  капитана  --  загулял  перед уходом из  СанФранциско, а потом имел
неделикатность умереть в самом  начале плавания и оставить Волка Ларсена без
его, так сказать, правой руки.
     Излишне упоминать, -- во всяком случае, мои друзья поймут это и так, --
что я был шокирован. Брань и сквернословие всегда были мне противны. У  меня
засосало под ложечкой, заныло сердце,  мне стало невыразимо тошно.  Смерть в
моем   представлении  всегда  была  сопряжена  с  чем-то   торжественным   и
возвышенным.
Быстрый переход