Изменить размер шрифта - +
  Из  обоих
гаремов   доносилось   предостерегающее   ворчание,   но   других  признаков
враждебности  мы не замечали. Это лежбище еще не видало охотников, и поэтому
котики здесь были не напуганы и довольно добродушны.
     В  гуще  стада  шум стоял  неимоверный.  От него голова шла  кругом.  Я
приостановился и ободряюще  улыбнулся  Мод.  Мне удалось быстрее  преодолеть
свою боязнь,  она  же все еще не  могла  побороть страха и,  подойдя  ко мне
ближе, крикнула:
     -- Я боюсь, ужасно  боюсь!  А я не  боялся. Мне еще  было не  по  себе,
однако мирное поведение  котиков значительно умерило мою тревогу. Но Мод вся
дрожала.
     -- Я  боюсь и не боюсь, -- лепетала она трясущимися губами. --  Это мое
жалкое тело боится, а не я.
     --  Ничего,  ничего! --  ободрял  я ее, инстинктивно обняв за  плечи  в
стремлении защитить.
     Никогда  не забуду, какой прилив мужества  я тогда ощутил.  Изначальные
инстинкты заговорили во  мне,  и  я  почувствовал  себя мужчиной, защитником
слабых, борющимся самцом. Но  драгоценнее всего было сознание, что я защищаю
любимое существо. Мод  опиралась на меня, нежная и хрупкая,  как  цветок,  и
дрожь  ее утихала,  а  я  чувствовал,  как  крепнут  мои  силы.  Я готов был
сразиться с  самым свирепым  самцом  из  стада, и  если бы  в  ту минуту  он
набросился на меня, я встретил бы его бестрепетно и наверняка одолел бы.
     -- Все в порядке, -- проговорила  Мод,  с благодарностью подняв на меня
глаза. -- Пойдемте дальше!
     И сознание,  что  она почерпнула  силы  во  мне  и полагается  на меня,
наполнило мое сердце ликованием. Сквозь все наслоения цивилизации во мне все
отчетливее звучало что-то унаследованное от  моих далеких и забытых предков,
живших  на заре  человечества, бивших зверя и спавших  под открытым небом. А
ведь  мне, пожалуй, следует благодарить за  это  Волка  Ларсена, подумал  я,
пробираясь вместе с Мод по дорожке между гаремами.
     Углубившись  на   четверть  мили  от  берега,   мы  дошли  до   лежбища
"холостяков" -- молодых  самцов с гладкой  лоснящейся  шерстью, -- которые в
одиночестве копили здесь силы в ожидании того дня, когда они с боем проложат
себе дорогу в ряды счастливцев.
     Теперь у  меня все сразу  пошло на лад.  Можно было подумать, что я всю
жизнь только тем и занимался, что бил котиков.  Крича,  угрожающе размахивая
дубинкой  и  даже  подталкивая ею  более медлительных,  я  быстро  отогнал в
сторону десятка два "холостяков". Когда какой-либо из них пытался прорваться
назад к  морю, я  преграждал ему путь. Мод принимала в этом самое деятельное
участие  и помогала мне, крича и  размахивая  сломанным  веслом. Я  заметил,
однако,  что наиболее тщедушным  и неповоротливым она позволяла ускользнуть.
Но я видел также, что, когда  какой-нибудь особенно воинственно  настроенный
зверь делал попытку прорваться,  глаза у  нее вспыхивали и она ловко ударяла
его дубинкой.
Быстрый переход