|
В итоге тихоокеанские владения вдруг приобрели для Франции новую ценность, уже не военную, а экономическую, поскольку океан вокруг полинезийских и меланезийских островов чрезвычайно богат рыбой, нефтью и железо-марганцевыми конкрециями. Вот почему французское правительство, вместо того чтобы отделить Маркизские острова и Туамоту и обеспечить военным возможность проводить без помех ядерные испытания, направило в 1975 году на Таити Стирна, поручив ему любыми средствами убедить местных лидеров согласиться на новую конституцию, превращающую Французскую Полинезию в департамент наподобие Майотты.
Энергичнее всех протестовал, как обычно, Фрэнсис Сэнфорд. Случай помог ему публично изложить свою позицию в Париже уже 5 ноября 1975 года, когда на его долю выпала неслыханная честь: ему выделили целых пять минут для выступления в Национальном собрании во время дебатов по вопросу об очередном годовом бюджете заморских территорий. Сэнфорд начал свою речь убедительным сравнением: «Если остальные острова Океании, бывшие британскими, австралийскими и новозеландскими владениями, давно стали независимыми государствами, то во Французской Полинезии все наши попытки изменить и модернизировать нынешнюю колониальную форму правления, сложившуюся еще во времена парусного флота, неизменно подавлялись, сперва генералом де Голлем, потом его преемником президентом Помпиду». Проиллюстрировав свои обвинения коротким рассказом о долгих мытарствах Пуванаа, Сэнфорд обрушился с резкой критикой на нового французского президента: «Не без надежды слушал я 30 мая 1974 года программное заявление Жискар д’Эстена, зачитанное здесь председателем Национального собрания. Лично мне, естественно, больше всего пришлась по душе готовность президента (привожу буквально его слова) «отныне всюду в мире отстаивать дело свободы и право всех народов на самоуправление». Правда, я тогда спросил себя, будет ли эта прекрасная либеральная политика применяться только к британским, голландским, португальским и испанским колониям или также по отношению к французским владениям. К моей радости, новый министр Оливье Стирн тотчас развеял мои сомнения. Во время беседы в его кабинете он заверил меня, что в соответствии с упомянутым выше программным заявлением собирается даровать Французской Полинезии новую конституцию — столь либеральную, что следующим шагом может быть только полная независимость. Мой коллега Рок Пиджо, депутат Новой Каледонии, участвовал в этой беседе и может подтвердить, что именно таким было обещание министра Стирна. Вскоре после этого господин Стирн посетил Таити, чтобы, как он сам говорил, составить себе лучшее представление о наших проблемах и пожеланиях. Он произнес много прекрасных речей, в которых чаще всего повторялись слова «диалог», «взаимопонимание» и «реформы». Под конец визита мы услышали новое замечательное обещание: в ту же осень 1975 года он представит Национальному собранию исторический правительственный проект, предлагающий даровать нам автономию. Что же видим мы сегодня, год спустя? Мы видим, что, как ни стараются авторы замаскировать этот печальный факт туманным юридическим жаргоном, законопроект, с текстом которого нам наконец удалось познакомиться, не только сохраняет, но и упрочивает существующее колониальное правление. Я позволю себе задать вам вопрос, ясно показывающий, о чем идет речь. Губернатор — назначаемый французским правительством чиновник — выполняет у нас в одно и то же время роль президента и премьер-министра. Сочли бы вы допустимым, чтобы ваша страна, Франция, единолично управлялась чиновником, который не был бы ответственным перед Национальным собранием? Уверен, что нет. Мы, полинезийцы, требуем всего лишь такой же демократической системы, какая действует во Франции, — с премьер-министром и правительством, утвержденными депутатами нашего парламента и ответственными только перед ним». Свою поневоле короткую речь Сэнфорд заключил следующим предупреждением: «В нашей долгой борьбе против колониального господства мы, полинезийцы, до сих пор держались в рамках закона и избегали беспорядков. |
