– Вы чрезвычайно добры, ваша милость.

– Достопочтенный сэр, – запротестовал Лодермилк, – среди нас не приняты такие обращения. Мы – друзья, и прошу вас называть меня Френсисом.

– С величайшим удовольствием, – любезно ответил Мильоцциус. После недолгого колебания он добавил:

– И вы тоже зовите меня Эзиус.

Лодермилк отошел к столику в углу и налил два стакана кьянти, себе и гостю.

– Bene tibi!

Архидепутат отпил глоток вина, умело скрыл гримасу, поставил стакан на стол и произнес:

– Я так понимаю, Эзиус, что ваша группа не располагает колледжем для обучения молодежи. Только обычные учебные заведения Фабитала и Унимеркса.

– Да, мы весьма отстали от вас в этом направлении, – ответил Мильоцциус, сверкнув белыми зубами. – Нам всегда казалось, что это слишком опасно. Мы обучаем своих детей дома, сами. Именно поэтому нас так интересует…

– Но вы совершенно правы! – вежливо воскликнул Лодермилк. – Разумеется, в Фабитале можно обучать детей дома. Мы бы тоже поступали так в большинстве случаев, но большинство обществ Северной Америки отрицает частную жизнь. Во многих случаях можно сказать, что дома практически не существует.

– И все‑таки мы знаем, что вы преодолели большие трудности, Френсис. Собрать такой кулак под носом у стандартных! Ведь вас в любой день могут разоблачить и уничтожить…

Лодермилк хлопнул в ладоши.

– Вы мне напомнили… Нужно вас пометить, прежде чем мы начнем обход колледжа.

– Пометить? – У Мильоцциуса отвисла челюсть.

– Да. Это одна из предосторожностей… Впрочем, нет, мы сделаем по‑другому. Сначала я проведу вас по колледжу непомеченным и покажу вам то, что увидит обычный сторонний посетитель, прибывший сюда без предупреждения. Университетский чиновник, например, или инспектор из департамента священных наук.

Мильоцциус беспомощно пожал плечами.

Артур смотрел на часы. Они монотонно гудели на одной ноте. Минутная стрелка бесшумно миновала деление и поползла к следующему.

– Раньше они тикали, – сказал Артур.

– И что?

– Погодите, – сказал Артур, лихорадочно размышляя.

Он сообразил, что один раз это уже произошло. В приемной. Когда Артур с провожатым вошли, часы щелкнули, а потом загудели. Но какое это имеет отношение к веществу, которое только что нанесли на его лицо и руки?

– Почему я запретил тебе разговаривать на улице? – задал наводящий вопрос Маркс.

У Артура чуть не сорвался с языка ядовитый ответ. Но он вдруг вспомнил, что рассказывал ему о колледже Лодермилк прошлой ночью, и прикусил язык.

– Ой.

– Что‑что? – поинтересовался Маркс.

– Здесь есть люди, которые не останутся учиться. Не иммунные.

– Верно, – сказал клерк. – И дальше?

Артур посмотрел на свои руки. Чернила высохли, не оставив ни малейшего следа. Он понюхал кожу. Ничего.

Но какая‑то разница должна быть, иначе зачем… И тут в голове Артура все встало на свои места. Так просто! В Магазине для некоторых эффектов использовали священный свет. На праздничных службах потребители играли в «спрячь‑кредит», и Артуру не раз случалось наблюдать за залом через специальные очки. Обычный свет при этом выключали, но Артур видел, как «кредит» (большую пластиковую букву «К») передают из рук в руки. Потом он подсказывал другому младшему помощнику продавца, у кого из потребителей спрятан «кредит» Все было очень просто – если знать секрет.