– Ну? – спросил клерк.

Артур очнулся. Оказывается, он успел погрузиться в размышления и силе источника света и оттенке стекол в очках, необходимых для того, чтобы чернила были ясно видны оснащенному специальными очками наблюдателю, но незаметны невооруженным глазом.

– Единственное, чего я не могу понять, – сказал Артур, обводя взглядом помещение, – это где вы прячете проектор и наблюдателя.

Маркс сверкнул глазами.

– Тебе известно достаточно, – сказал он, и увлек Артура прочь из комнаты. – Пойдем.

Артур шел за ним, погруженный в глубокие размышления. Минуту спустя он сказал:

– Что, если я догадался, почему на моей карточке стоит не то имя, которое я назвал?

– Рассказывай.

– «Барбур» – это кодовое слово. Оно значит, что я не могу воспользоваться собственным именем, поэтому мне дали первое из списка имеющихся.

Рыжий студент одобрительно фыркнул.

– Я прав?

– Частично. Как тебя зовут?

– Ээ… Себастьян Ридлер.

– Хм.

Они вернулись в вестибюль. За столом сидели все те же трое. Девушка перегнулась через стол и обратилась к Артуру, жестикулируя карандашом в такт словам.

– Ну вот, теперь ты понимаешь, верно? На улице не говори вообще. В помещении можешь говорить только тогда, когда часы гудят. Если ты услышишь, как они тикают, и увидишь, что стрелка идет рывками, что ты будешь делать?

– Я замолчу, – сказал Артур.

– Правильно. Если кто‑то – неважно, кто, – заговорит с тобой в тот момент, когда ты должен молчать, сделай знак, что твой рот на замке. – Она провела двумя пальцами по губам. – Если кто‑то попросит тебя рассказать о себе что‑нибудь, кроме имени – откуда ты приехал, как зовут родителей, ну и так далее, – ты должен отвечать «ниоткуда», «никто», «ничего». Понятно? Все это написано в правилах для новичков, которые тебе придется выучить. Ты поймешь, что запомнить правила и строго их придерживаться – в твоих интересах. В колледже используется система взысканий. Новички отрабатывают по часу на хозяйственных работах за каждое полученное взыскание.

Она кивнула Марксу.

– Отведи его в спальный корпус «Б», Уэс.

Когда они вышли на улицу, она неожиданно оказалась полна народа. Молодые люди двигались потоком откуда‑то из одного места.

– Возвращаются из столовой, – заметил Маркс. – Может, ты тоже хочешь перекусить?

– Нет, спасибо.

Маркс равнодушно кивнул и повел Артура через толпу. Артур жадно искал глазами в лицах студентов какое‑то особое качество – он сам толком не знал, какое. Но ничего необычного он не высмотрел. Пару раз, когда он смотрел на трех‑четырех студентов одновременно, ему казалось, что он вот‑вот краем глаза поймает это неуловимое «нечто»… и всякий раз оно ускользало, как только Артур переводил взгляд с нескольких лиц на одно.

Студенты негромко переговаривались на ходу. Пытаясь как‑то их отличить друг от друга, Артур заметил, что чаще всех разговаривают студенты в серых балахонах, студенты в горчичных – реже, а студенты в черных почти не открывают рот. Новички, одетые в коричневые балахоны вроде того, который выдали ему, шли молча. Очевидно, запрет на разговоры на улице относился только к ним. Серая одежда, должно быть, отличает второкурсников, которые гордятся своей новой привилегией и норовят воспользоваться ей почаще. В горчичное одеты студенты третьего курса, а в черное – выпускного.

Маркс свернул к ближайшему входу в длинный приземистый дом.