|
Японская фирма Руфа сделала самое выгодное предложение. – Он назвал точную цифру. Трэвис выругался, Клэр ахнула, а Алекс посмотрела на всех трех Эдемов. Такая куча денег. Как они могут отказаться? Но как можно продать родной дом? – Ужасно много денег, – проговорила Клэр. – Но где мы будем жить? – У тебя будет достаточно денег, чтобы найти квартиру, пока ты учишься в колледже, – за-метил Хэнк. – И ты сможешь позволить себе поехать куда угодно, не только в университет Шта-та. Трэвис добрел до края крыльца и окинул взглядом ранчо. – Дедушка Генри перевернется в гробу от таких слов. Папа тоже. Эдемы живут на этой земле сотню лет, а ты хочешь, чтобы мы продали ее. – Он повернулся лицом к старшему брату. – На этот раз ты ошибся, Хэнк. Я не продам ни камня на этом ранчо. – Тогда скажи, как сохранить его. Трэвис молчал целую минуту. – О чем мы, черт возьми, говорим? У Сада нет финансовых трудностей. Ты вытащил его из долгов несколько лет назад. – А политики стараются загнать нас обратно. Я говорю о налогах на недвижимость, братец. Ты разъезжал с места на место и не слышал о них, но они убивают Сад. Только за последний год они выросли на семьдесят пять процентов. Похоже, в этом году они вырастут снова. Ранчо умирают одно за другим по всей долине Извилистой речки. Похоже, настал наш черед. Алекс чувствовала, что эти слова разрывают ее на части. То, что она считала незыблемым, внезапно покачнулось. Она думала, что нашла дом, о котором мечтала всю жизнь. Райский Сад казался вечным. Эдемы жили на ранчо почти сто лет, и она не сомневалась, что проживут еще сто. Ее чувства к Хэнку настолько переплелись с любовью к Райскому Саду, что она не могла сказать, любит этого мужчину или это ранчо. Внезапно различие оказалось важным. – Черта с два мы следующие! – воскликнул Трэвис, возвращая ее внимание к разговору. – Тогда скажи, как сохранить его, – взревел Хэнк. – Я рву на себе волосы уже три года, пы-таясь найти ответ. И не вижу другого выхода. – Всегда есть выход, – ответил Трэвис. – Назови хоть один. – Сколько нужно заплатить? Хэнк назвал сумму, от которой Алекс присела. Она не представляла, что содержание ранчо стоит так дорого. И это только налоги. – Я оплачу, не моргнув глазом, сказал Трэвис. – У меня накоплена немалая сумма призо-вых… – Нет, – равнодушно проговорил Хэнк. – Я не возьму твои деньги. Трэвис прищурился. – У тебя нет выбора, брат. Ты владеешь только третью этого ранчо. Ты можешь распоря-жаться долей Клэр, но не моей. Я заплачу эти проклятые налоги, и ты не остановишь меня. Хэнк с шумом выдохнул. – Ну, хорошо, скажем, ты заплатишь налоги в этом году. Скажем, заплатишь в следующем и через год. Но деньги, которые ты заработал на родео, скоро кончатся. – Я не пойду в университет, а устроюсь на работу, – предложила Клэр, наконец, обретя дар речи. – Нет! – хором прогремели братья. Клэр отступила, встретив такой энергичный отпор. – Но я могла бы помочь… – Ты поможешь тем, что окончишь университет и найдешь хорошую работу, – сказал ей Трэвис. – Отбросим все кратковременные решения. Сейчас нужно думать о будущем. – Но Хэнк сказал… – Он не хочет брать мои деньги, потому что считает, будто потеря ранчо – только его вина. Он думает, будто он во всем виноват, что он предал наших отца, деда и прадеда. – Трэвис твердо встретил взгляд Хэнка, подстрекая его к спору. Хэнк – мастер скрывать свои чувства. Но от Алекс не укрылось ничего. Она отчетливо чи-тала боль по напряженным губам, по мышце, пульсирующей под скулой. Хэнк винил себя за потерю Райского Сада. |
