|
Ей нельзя оставаться наедине с этим мужчи-ной! Может быть, позже, когда ее смятение пройдет и пространство между ними не будет излу-чать напряжение. – Мне нужно сначала вымыть посуду. Он поднялся. – Клэр закончит. – Но я должна… – Иди, Алекс, – подтолкнула ее Клэр. – Я справлюсь. Похоже, этого разговора не избежать. Проклятье! Алекс поставила тарелку, которую дер-жала в руках, сняла фартук и повернулась к Хэнку. Он сделал легкий жест рукой, указав на дверь. Пока готовили ужин, Клэр провела небольшую экскурсию по дому, так что теперь Алекс знала, что на втором этаже расположены три спальни, ванная и кабинет, переделанный из чет-вертой спальни. Поднимаясь по лестнице мимо череды портретов Эдемов, покойных и ныне здравствующих, она живо представляла себе мужчину, который не отставал от нее ни на шаг, ощущала тепло его сильного тела. Она остановилась, дойдя до коридора, разделявшего второй этаж на две части. Расположе-ние комнат повторяло планировку первого этажа. Слева, прямо над ее спальней, открытая дверь вела в кабинет. Клэр называла эту комнату святилищем. Каждый вечер после тренировок Хэнк удалялся туда, чтобы воевать с бумагами, без которых нельзя было обойтись на ранчо. Алекс глубоко вздохнула, когда Хэнк остановился прямо за ее спиной. Он слегка обнял ее за талию, и горячая волна охватила ее тело. Нет, он не подталкивал, но давления его руки хвати-ло, чтобы направить ее внутрь комнаты. – Входи, это не пыточная камера. Подойдя к заваленному газетами и журналами рабочему столу, Хэнк включил лампу, сто-явшую на углу. С ее абажура посыпалась пыль. Похоже, он этого не заметил. Рядом на малень-ком столике разместился компьютер. Здесь же стояли два стула, но они тоже были завалены журналами, так что Алекс даже не сделала попытки сесть. Вдоль двух стен кабинета протяну-лись книжные полки. На них можно было найти книги, повествующие обо всем на свете, начи-ная от садоводства и набивки подушек и кончая проблемами животноводства начала века. – Должно быть, пишете роман? Так много бумаг. Он пожал плечами. – Ранчо – не только коровы и лошади. За бумагами я провожу не меньше времени, чем в седле: счета, корреспонденция, цены на говядину, сельскохозяйственное законодательство, – за всем нужно следить. – Наверное, приходится работать по ночам? – Иногда. А что? – Ну, моя кровать прямо под вашим столом, а я чутко сплю… – Она прервалась на полу-слове, заметив, как вспыхнули его глаза. Зачем она ввернула в разговор слово «кровать»? Хэнк прочистил горло. – Постараюсь вас не тревожить. – О, не беспокойтесь обо мне. Все в порядке. Делайте то, что необходимо. В конце концов, вы хозяин, и работа важнее всего. Я просто… – Она остановилась. – Я много болтаю, да? Его губы растянулись, но недостаточно для улыбки. – Ага. Она глубоко вздохнула. – Тогда я лучше помолчу. – Давай присядем и обсудим дела? – предложил он. Она нерешительно посмотрела на стопку журналов, лежащих на кресле. Заметив, наконец, беспорядок, Хэнк обошел стол и собрал журналы. Окинув взглядом комнату в поисках свободного места, он не нашел ничего лучшего, чем плюхнуть их на стопку других журналов на угловом столике. Поднялось облако пыли, но казалось, Хэнк снова не заме-тил этого. – Садитесь, – скомандовал он. Она с сомнением осмотрела кресло и осторожно пристрои-лась на краешек. Хэнк опустился в свое кресло. – С самого начала хочу сказать, что мы обхо-димся без церемоний. Здесь все равны. Никаких исключений. Ясно? Алекс кивнула. Он посмотрел вверх, вниз, потом принялся крутить карандаш, чтобы хоть чем-то занять свои руки. – Ваша задача – готовить. |
