Мы помолчали, глядя на огонь.

    – Мы тогда весь дворец перевернули, – сказал варвар, – тебя искали. Столица на голове стояла…

    – Ну конечно, – обронил Мыш, – национальная гордость, сама Бешеная – и на тебе! Как пивом смыло!..

    Я улыбнулась:

    – Похоже, теперь я национальный позор!.. Угон повозки, нанесение телесных повреждений, ограбление, освобождение особо опасного преступника…

    – Брось! – пренебрежительно сказал хвостатый, снова перелезая на стол. – Подумаешь! В первый раз, что ли?..

    – Ну, да… – Я зевнула. – Таврус, будь другом, кинь мне на пол какую-нибудь дерюжку. Глаза закрываются… как говорила Скарлетт О'Хара, подумаем об этом завтра…

    Проснулась я глубокой ночью. Зевнула, перевернулась на другой бок – и поняла, что больше не засну. В принципе, неудивительно, если учесть, что сон сморил меня средь бела дня… В хижине было тихо. Откуда-то из-за двери доносился сочный храп Тавруса. Ой, как неудобно! Выгнали бедного полковника на улицу… Стыд и срам. Я обернулась одеялом, как римский патриций, и встала с соломенного тюфяка на полу. За окошком было темно. На столе, обняв правой лапой кусок хлеба, посапывал Мышель. Со стороны кровати доносилось тяжелое дыхание спящего рыцаря. Я взяла табуретку и села рядом. Он уже меньше походил на мертвого… Таврус сказал, что ничего смертельного. Будем надеяться…

    – Бедный ты мой, – прошептала я, осторожно погладив его по щеке. – За что они тебя так?.. Сволочи…

    Черные ресницы Ригана дрогнули. Он пошевелился и, скрипнув зубами от боли, медленно открыл глаза. Зеленые-зеленые, такие знакомые кошачьи глаза. Блин, как же я его люблю!..

    – Привет, – сказала я. Рыцарь моргнул.

    – Меня… отправили в рай, как великомученика?.. – криво улыбнулся он. – Странно…

    – В лоб дам! – нежно сказало мое командирство, беря его за руку. – Рай тебе не светит, а этажом ниже – рановато…

    – Я… не умер?

    – С какого перепугу?! Выглядишь, конечно, как Франкенштейн недоштопанный, но полковник сказал, что выживешь. Он и не таких видел, так что верить ему можно.

    – Таврус?.. Он… здесь?..

    – Ну, вообще-то, мы у него дома.

    – Нельзя… – хрипло пробормотал Риган, силясь встать. – Они за мной… придут…

    Я уложила его обратно:

    – Как придут, так и уйдут!.. Не дергайся, тебе вредно. Лучше скажи, кто тебя так разукрасил?

    – Не помню. – поморщился он. – Да и неважно… это правда ты?

    – Нет, это бред, вызванный родильной горячкой! – не выдержала я. Он улыбнулся:

    – Боялся… не увижу… Я слышал, ты ушла…

    – Значит, вернулась, – я приложила ладонь к его губам, – тсс!.. Спи. Сон – лучшее лекарство.

    Он с беспокойством посмотрел на меня:

    – Опять исчезнешь?..

    – Ни за что! – решительно ответила я.