|
Однако решение было принято, я полагаю, в начале 2000 года, а возможно и еще раньше. Почему? Просто потому, что мы достигли такой величины, и такой степени активности как организация, что тоталитарное мышление и тоталитарные инстинкты руководителей российского государства сказали им: «Опасность! Уничтожить!» Никаких попыток использовать нас как союзников не было. Никакого понимания что мы «свои», русская национальная организация — от репрессивной организации ФСБ, которой было поручено наше уничтожение, ожидать не приходилось. Несколько комментариев к тексту из «Охоты на Быкова». Николая из Новосибирска я взял в качестве шофёра. У него были новенькие водительские права, однако управлять Уазиком, как оказалось, он не умеет совсем, приехав в Барнаул с автовокзала мы позвонили Юре Абрамкину и тот приехал на автомобиле приятеля нас встретить. Когда в гостинице «Алтай» где мы обычно останавливались, не оказалось свободных комнат шла краевая сессия ЗС, — я предложил заехать к Золотарёву. Он жил в сотне метров от «Алтая» в квартире на первом этаже, в своего рода коммуне, где постоянно останавливались, ночевали, вписывались и жили люди. Нашлось бы место и нам. Абрамкин, сын преуспевающих родителей — преподавателей ВУЗов неодобрительно поморщился, но мы доехали во двор Золотарёва. Зашли в подъезд. Постучали в первую дверь налево. Полуприоткрыла дверь девушка «Нам бы с Виктором поговорить». «Ох», сказала девушка «А его нет. Мы его только вчера похоронили. Убили его. Из окна выбросили. Вы не слышали?» «Да мы из Москвы. Извините» сказал я. Дверь закрылась. «Ни хуя себе» сказал я Юре. «Я его здесь высадил 23 сентября у дверей: весёлого, бронзового как дервши, в рубахе цветами...» «Да» потупился Юра «история...» Вечером я привёз нас к Берсенёву. Было уже совсем темно. Остановившись у подъезда многоквартирного и многоэтажного дома, приятель выглянул в зеркало: «Это за Вами Эдуард Вениаминович, чёрная Волга шла и сейчас паркуется? Или за мной?» «За нами» — односложно ответил я. Спустя десять минут я сидел на кухне у Берсенёва напротив него и слушал историю. Виктор зашёл к Берсенёву 16 ноября поздно вечером. Он приехал в район улицы Попова к своей девушке, поссорился с ней и зашёл к Берсенёву. Остался ночевать. Утром проснулись поздно(кажется это был выходной день) и целый день пили чай и разговаривали. «Нет, не выпивали Эдуард Вениаминович, честное слово. Ну чего, он уж мёртвый я не стал бы врать. А потом, вы же знаете, пьяница из меня никакой, после двух рюмок спать валюсь... О чём говорили? Да обо всём на свете... Что Вы должны вот-вот приехать. Он хвастался, и не мне только, что был с Вами на Алтае. Для него это целое дело, воспоминания жизни... Вечером у него кончились сигареты. Где-то в 223.30 он пошёл за сигаретами. Ну и не вернулся...» «Вы его ждали, Женя?» «Я подождал и лёг спать. Думаю странно, что он не появился. В центр к себе он уже уехать не мог — здесь общественный транспорт у нас плохо ходит, в это время уже не уедешь. Вы же ехали первый раз когда, помните сорок минут на автобусе. Правда пешком можно, пешком короче, автобус объезжает, но пешком надо через частный сектор, а там совсем мрачно, Вы же ехали, помните...» « А как Вы узнали что он погиб, Женя?» «Да в газете своей узнал, я правда там уже не работаю. Но кто-то мне из газеты сказал: Ты не знаешь такого, — вот его рядом с тобой нашли, из окна его выбросили. Будто бы пьяная ссора была...» «Тебя допрашивали?» «Нет, Эдуард Вениаминович...» смущённо сказал Берсенёв. Небольшого роста, белый с хлопающими ресницами, рассеянный, дальнозоркие плывущие глаза под очками. «Я знаю что в нашем магазинчике его видели в тот вечер, сигареты он купил. |
