|
– Со слезами на глазах леди Кассел протянула руку. – Дорогая девочка, ты моя племянница. Должно быть, миссис Стэндиш спасла тебя и привезла домой, в Англию. Маргарет… – Не называйте меня так! – вздрогнув, воскликнула Розалинда. – Почему? – спокойно спросил Стивен. Музыка играла все громче, крещендо. Розалинда вставай беспокойно заходила по комнате. – Когда мы побежали, нас догнали солдаты. Они сказали, чтобы я никогда не называла своего настоящего имени. Никогда. – Вы убегали из Пале дю Лак? – спросила леди Кассел. – Это поместье твоей семьи в окрестностях Парижа. Огромный дворец из белого камня, с башнями и озером, где плавали лебеди. – Лебеди? О Боже! Я хорошо помню лебедей. Кормила их с руки. – Розалинда внезапно остановилась. Нагнув голову, она прижала пальцы ко лбу. – Я… я бежала к детской, к Стэнди. Я громко кричала, и она ударила меня но лицу, чтобы я замолчала. Сказала, что я должна вести себя тихо. И она плакала. Никогда не видела, чтобы она плакала. Леди Кассел нерешительно спросила: – Но почему ты кричала? Солдаты жестоко расправлялись с людьми? Не отвечая на ее вопросы, Розалинда хрипло продолжила: – Стэнди отвела меня к черному ходу. На дворе уже темнело. У двери висели плащи слуг. Она взяла два. Когда мы проходили мимо озера, то увидели, что солдаты перебили всех лебедей. Их белые тела плавали на поверхности. – Розалинда с трудом перевела дыхание. – Мы бежали и бежали, пока совсем не выбились из сил. Но сзади нас по прежнему слышались крики. Стэнди взяла меня на руки и понесла. Она опять повторила, чтобы я не называла своего настоящего имени. И еще велела вести себя тихо тихо, чтобы никто не обратил на нас внимания, пока мы будем возвращаться в Англию. Но она все время плакала и плакала, никак не могла остановиться. – Ей, вероятно, пришлось повидать много ужасного, Энн, – сказал лорд Кассел таким тихим голосом, что Розалинда даже не расслышала его слов. – Не расспрашивай ее больше. Мысленно согласившись с этой просьбой, Стивен подошел к Розалинде и обнял ее напрягшиеся плечи. Затем усадил ее на диван и сел рядом. Она спрятала лицо у него на груди и зарыдала в безысходном отчаянии. – Хотела бы я знать, что именно случилось с Софией и Филипом, – вся посерев, прошептала графиня. – Я думаю, их настигла ужасная мгновенная смерть, – мрачно сказал ее муж. – Мы должны благодарить судьбу за то, что по крайней мере это произошло очень быстро. Стивен крепко держал Розалинду в объятиях, думая, какие еще кошмарные воспоминания могут таиться в темных уголках ее памяти. Неудивительно, что она побежала прочь, когда увидела на набережной сторожа, похожего на солдата. Неудивительно, что научилась так успешно превозмогать боль. Неудивительно, что стала такой милой и послушной приемной дочерью, такой образцовой женой. Он охотно принимал щедрые дары ее великодушного характера, ибо для него так было много проще. Какой же он эгоист, что не замечал мук, которые она испытывала каждый раз, когда речь заходила о ее происхождении. В благодарность за то, что Фицджералды сделали для Розалинды, он должен подарить им все эти распроклятые лондонские театры. Они ведь не только удочерили ее, но и своей постоянной любовью излечили если и не все, то, во всяком случае, многие душевные раны. В салоне отзвучали клавикорды, послышались громкие рукоплескания. Потом они постепенно утихли, и поплыли полные неизъяснимого очарования звуки нового музыкального произведения. Рыдания Розалинды начали постепенно затихать. Стивен вложил ей в руку носовой платок и сказал: – Не отвезти ли тебя домой, дорогая? – Может быть, чуть попозже. – Она села и высморкалась. Лицо ее как будто окаменело, а глаза смотрели спокойно. – Извините, леди Кассел. |
