|
– Вернусь, когда захочу. Ни на один миг раньше. – Сэр, вы не можете сбежать вот так! – в отчаянии воскликнул Хаббл. – Я, позволь тебе напомнить, вельможный герцог Ашбертон, – с горечью произнес Стивен. – И могу, черт возьми, делать все, что мне вздумается. «Не могу лишь одного – жить», – мысленно добавил он. Приподняв седельные сумки, он вдруг вспомнил, что забыл нечто важное, а именно флакон с пилюлями. Только для него и оставалось место в переполненных сумках. Повернувшись на пятках, он направился к двери. Он не имел представления, сколько времени ему еще отпущено, но был полон решимости использовать его все, до последней минуты. Глава 2 – Роза! – позвала Мария Фицджералд. – У меня отваливается левое крыло. – Минуточку, мама, – откликнулась Розалинда, прикрепляя к стене большого сарая край серо голубого задника, который попеременно изображал то обстановку королевского дворца, то туманное море, а то и волшебную пещеру. Прикрепив другой конец длинного, футов в двадцать, задника, она поспешила на помощь матери. Большой сарай, где через несколько минут театральная труппа Фицджералда готовилась дать представление, был полон народу. Хотя спектакль «Буря» давался в небольшом провинциальном городке и профессиональные актеры составляли лишь половину труппы, все делалось всерьез, без всякой халтуры. Одно из серебристых крыльев Марии и в самом деле отваливалось. Вооружившись иголкой и ниткой, Розалинда сказала матери: – Повернись. Мария послушно повернулась. Ее пышные формы мало подходили для образа бесплотного духа Ариэля в пьесе Шекспира. Однако можно было не сомневаться, что ее прозрачное, ниспадающее воздушными складками одеяние получит одобрение у всех зрителей мужчин; что до ее таланта, то он позволял ей с успехом выступать в любой роли. Быстрыми стежками Розалинда пришила отваливающееся крыло. – Готово. Только, пожалуйста, постарайся не задевать деревья, а то опять может отлететь. Мария рассмеялась, и в этот миг звонкое сопрано жалобно пропело: – Роза, ты просто позарез мне нужна. Я не могу найти ожерелье Миранды. Скосив глаза, Розалинда ответила на зов своей младшей сестры Джессики, родной дочери Марии и Томаса Фицджералд, унаследовавшей от родителей и красоту, и темперамент. Вскинув темные ресницы, Джессика драматическим тоном заявила: – Если на моей шее не будет сверкающего ожерелья, жители станут таращить глаза только на Эдмунда, а это может нарушить гармоничное построение пьесы. Розалинда насмешливо фыркнула: – Ты отлично знаешь, что, когда мамы нет на сцене, мужчины глазеют только на тебя. А твое ожерелье, по моему, в этом сундуке. Джессика сунула руку в сундук, который использовался еще и как предмет обстановки в пещере Просперо. И через мгновение вытащила оттуда длинную шелковую веревку с прикрепленными к ней позолоченными раковинами, морскими звездами и коньками. – Вот оно. И как ты умудряешься обо все помнить? – Люди, лишенные таланта, часто бывают наделены таким банальным даром, как организаторские способности, – сказала Розалинда, обматывая тонкую фигурку сестры веревкой с необычными украшениями. – Чепуха, – со смехом сказала Джессика. – Ты одарена всеми возможными талантами. Без тебя наша труппа просто не могла бы существовать. – Она обвела взглядом высокую фигуру сестры и добавила: – И если бы не эта ужасная одежда, все мужчины пялились бы и на тебя. – Я могу прожить и без их внимания, – сказала Розалинда, прикалывая спадающую веревку к одежде сестры. Не дай бог еще споткнется о морскую звезду, как это случилось с ней в Леоминстере. Тогда она свалилась прямо на колени мэру. Естественно, он был только рад, но все же нехорошо, если подобное повторится. |
