Джарльз вбежал в свою келью так стремительно, будто весь Ад гнался за ним но пятам. Не слушающимися от волнения пальцами он запер дверь. Но внутри оказалось еще ужасней.

«Ты не можешь отделаться от меня, Армон Джарльз. Где бы ты ни был, там буду и я. Теперь ты будешь слышать меня до самой своей смерти. Но даже пламя кремации не разлучит нас!»

Никогда в жизни ничто не внушало Джарльзу такой ненависти, как этот неизвестно откуда раздававшийся голос. Никогда у него не было такого, как сейчас, желания растоптать что‑нибудь, вырвать и уничтожить, и вместе с тем никогда он еще не чувствовал себя таким беспомощным.

В его воображении одна за другой стали возникать картины. Вот он пробирается через руины, а мамаша Джуди своей костлявой рукой хватает его за плечо. Он хочет позвать своих преследователей, задушить ее, размозжить ей голову ее же клюкой. Но не в силах этого сделать.

Вот он сидит за грубо сколоченным столом со всей своей семьей в ожидании обеда. Он отравил пищу. Теперь он с нетерпением ждет, когда кто‑нибудь из них начнет есть. Но они все медлят.

Вот он в лаборатории брата Домаса, но теперь все здесь переменилось. Здесь распоряжается сама Тьма, принявшая форму человека. Злобно оскалясь, ведьмы и их дружки орудуют разными инструментами.

Вот он смотрит в зеркало и вместо своего отражения видит оживший труп Асмодеуса. Асмодеус что‑то объясняет ему жестами, а потом показывает выжженное в своей рясе отверстие. Все это повторяется много раз. И когда Джарльз чувствует, что больше не может это вынести, Асмодеус останавливается. А вместо него из дымохода высовывается крошечная головка испачкавшегося в крови призрачно‑серого «близкого дружка». И тот повторяет все жесты своего хозяина.

Ненависть Джарльза к жизни и ко всему, что в ней есть, достигла своей высшей точки. Ему даже пришла в голову мысль, что один человек, все хорошо продумав, в состоянии уничтожить человечество, не оставив на земле никого, кроме себя. Это вполне реально. И для этого есть множество способов.

Сделав огромное усилие, он оглядел комнату. Вначале она показалась ему пустой. Но потом он увидел на мерцающей поверхности стола между проектором и разбросанными кассетами с пленкой свернувшегося калачиком «близкого дружка», покрытого темным мехом, с безносой мордочкой, неприятно уставившейся на него. Эта крошечная мордочка была копией его лица.

В тоже мгновение он осознал, что именно от этого существа исходили мысли, мучавшие его. Передаваемые с помощью телепатии слова закружились в сознании Джарльза.

Он решил уничтожить это существо. Он задушит его собственными руками, не прибегая к Карающему жезлу. Он думал так, потому что его разум был подготовлен к жестоким и необдуманным поступкам.

Когда он направился к столу, существо даже не шевельнулось. Джарльз с трудом передвигал ноги, преодолевая сопротивление воздуха, казавшегося густым и вязким как желатин. В его воображении возникла последняя картина.

Вот он в полном одиночестве посреди плоской серой пустыни. Его пальцы лежат на пусковой кнопке прибора, способного взорвать и уничтожить весь мир. И никого вокруг, кто бы мог остановить Джарльза. Повсюду; насколько хватает взгляда – а он, кажется, может обозреть отсюда всю землю – тянутся могилы. Возможно, там лежат мужчины и женщины, старики и дети, которые когда‑то рыдали, боролись и умирали ради свободы, той самой, что была значительней всех ценностей бесчувственного и бездуховного общества.

Джарльз страшно боялся, хотя уже не оставалось ничего такого, что могло бы угрожать ему. Он был бы весьма удивлен, если бы взрыв оказался недостаточно сильным.

Только несколько шагов отделяли Джарльза от стола. Его руки, вытянутые вперед, побелели, как мрамор. А ненавистная тварь все смотрела на него. И снова понеслись видения.

Внезапно пустынная равнина содрогнулась и заходила ходуном. Это напоминало землетрясение, только толчки были более частыми – как будто миллионы кротов под землей начали рыть себе норы.