— Адрес! — сказала Женя.

День и ночь дважды поменялись местами, но Женя этого не заметила. Перед глазами неотступно горела гигантская пирамида мирозданья. По сверкающим граням беспрепятственно разгуливала женщина, которая ее родила. Асиана так и сказала: «Нет, я тебе не мать. Я та, что тебя родила».

Женя разговаривала с родителями по «Скайпу» и уверяла их, что у нее все хорошо, бессмысленно гоняла компьютерные игрушки, листала книги, бродила вокруг дома, отвечала на телефонные звонки и словно не существовала до тех пор, пока ранним утром не взяла планшет с семейными фотографиями и не ушла в парк.

Она сидела на скамейке возле детской площадки до тех пор, пока оцепенение и растерянность не начали отступать. Кипучая Женькина натура, которая на дух не переносила уныния и бездействия, взяла, наконец, верх. «Моя настоящая мать — ведьма из другого измерения? — сказала себе Женька и тряхнула головой. — Могло быть хуже! Спасибо, что не алкоголичка и не наркоманка, больная СПИДом». Женя вернулась домой и устроила генеральную уборку, включив на всю катушку музыкальный центр.

Пока запал не пропал, она разобралась с продуктами в холодильнике, растолкала мягкие игрушки по антресолям и решительно позвонила Пете Кашицыну. «Ася утверждает, что спасла меня тогда от вампиров. И что они мне якобы не страшны, пока на мне ее пояс. А ну-ка, мамуля, проверим ваши показания», — зло сказала Женька, набирая номер. Но Петра Кашицына вместе с экипажем трансфера как раз в это время крутила невиданная пространственно-временная аномалия. Он сидел рядом с пилотом Пашей, рвущим континуум сверхсветовыми двигателями, и не отрываясь смотрел на помутневший экран.

И тогда Женя еще раз набрала Дашу.

— Алло… Женя, ты? — осторожно спросила трубка и прерывисто задышала от волнения.

— Дашка?! Ура-а! — заорала Женька, задыхаясь от радости. — Ты где?! Да, да я Женя, я жива и здорова, но со мной такое случилось — ты не поверишь!

— Женька… Я… я дома. И со мной тоже… У меня папа умер, — сказала Даша и заплакала.

— Дашка… — растерялась Женя и проглотила комок в горле, — Как это? Когда?

— На огороде, от инфаркта, — Даша всхлипнула, но справилась, — вчера похоронили. Июль, жара, сама понимаешь… Женька, приезжай, а? Мне так плохо, мне кажется, я с ума сошла.

— Нет, Даш, с ума по одиночке сходят. Я приеду завтра. Первой же электричкой. Пойду к развилке, хочу кое-что проверить. Ненавижу загадки без отгадок, — Женя вытерла влажные глаза. — Ты со мной?

— Да! — торопливо подтвердила Даша, словно испугавшись, что Женя передумает. Непреодолимое желание сходить на проселок одолевало ее с той минуты, как она взлетела к облакам в объятиях черного вихря и очутилась в сквере за соседним домом. В круге пожелтевшей травы.

— Буду подъезжать — позвоню, — сказала Женя и положила трубку.

— Я встречу на станции, — пообещала Даша коротким гудкам. Она не стала перезванивать. Девочки всегда понимали друг друга с полуслова как близнецы. С первой встречи еще тогда, в «Орленке».

Им было по двенадцать лет. Жене родители купили путевку. Отличницу Дашу наградил поездкой районный отдел образования. От родной школы вместе с Дашей в «Орленок» отправилась активистка Оля Воробьева. У-у, как Дашка ее ненавидела! Эту толстую противную Воробьеву, которая лезла всеми командовать, со всеми ссорилась, чуть что не так — ревела как слон и бежала ябедничать. На вокзале Даша робко прошептала отцу в ухо:

— Па-ап, а можно я не поеду?

— Не волнуйся, Дашенька, — так же тихо сказал отец, передавая ей чемодан, — там будет много хороших ребят и девчонок, — и многозначительно посмотрел на распоряжавшуюся погрузкой Воробьеву, которая путалась у сопровождающих под ногами.