В вагоне Даша залезла на верхнюю полку, отгородилась книжкой, но Воробьева и там ее нашла.

— Эй, Неверова, мы с тобой вместе живем! Поняла? Чтоб все, кто с одного города — вместе были. Нечего нам там с кем попало! Ясно? А ты чего волосы не заплела? Фу-у, растрепа!

Ночью Даша плакала в подушку от полной безысходности жизни. А на следующий день столкнулась в Административном корпусе с Женькой.

— Ты чего толкаешься? — воинственно спросила зеленоглазая, коротко стриженная девчонка.

— Я не толкаюсь, у меня шнурок развязался. Это я так падаю, — серьезно пояснила Даша.

— Вечно у тебя, Дашка, все не так! — отдуваясь, пропыхтела увешанная сумками Воробьева. — А ты, девочка, иди отсюда, мы вместе живем, — скомандовала она Женьке.

Женя, не обращая на нее никакого внимания, протянула Дашке упавшую заколку.

— Ты что, правда, с этой толстой дурой живешь?

— Не знаю, нас еще не распределили. Могу с тобой, если разрешат.

— Пойдем, Неверова! Чего ты с ней тут… Отцепись от нас, липучка. Нечего приставать к чужим девочкам, — авторитетно заявила Воробьева.

Женька развернулась и смерила ее взглядом.

— А ну, катись отсюда, плюшка! Если щас не отстанешь, я всем скажу, что у тебя трусы грязные, потому что месячные начались.

Активистка Оля Воробьева сделалась красной как вареный рак и, выпучив глаза, беззвучно хватанула воздух ртом. Этакого бесстыдства ей еще слышать не приходилось.

— Оль, ты иди, — примирительно сказала Даша, тоже покрасневшая до кончиков ушей. — Видишь, я подружку встретила… — она растерянно замолчала. Слова как-то сами собой сорвались с губ.

— Ага, мы сто лет не виделись! — тут же подхватила Женька и встала рядом. — Нам третий — лишний. Ты — Даша, да? А я — Женя Стерхова, — прошептала она на ухо новой знакомой и громко добавила, — пойдем, Дашка, посмотрим, в каком мы корпусе. Здорово, что мы здесь встретились! — и, обернувшись, показала толстой дуре язык.

Злопамятная активистка временно отступила, но не сдалась. Она регулярно задирала Женю и дразнила предательницу Дашу, подговорив против них всех девчонок отряда. Но девчонки отряда мало интересовали сдружившихся Дашу с Женей. К тому же у Оли Воробьевой на заднице через неделю вскочил огромный фурункул, и ее заперли в лазарет до конца партии.

С тех пор Даша и Женя практически не расставались, несмотря на то, что одна жила в Москве, а вторая — в Подмосковье. Сначала Женькина мама не на шутку встревожилась. Единственная дочь, перессорившись со всеми девчонками в классе, выбрала в лучшие подружки дочку медсестры и слесаря из далекого заМКАДья! Но опасения развеялись в первый приезд Даши Неверовой на зимние каникулы. Спокойная рассудительная девочка, которая, в отличие от взбалмошной Женьки еще и училась на одни пятерки, очаровала Жениных родителей с первых минут знакомства. Более того, как только стало понятно, что Даша чудесным образом уравновешивает неуемный Женькин темперамент, мама стала всячески способствовать продолжению этой дружбы. Иногда, несмотря на протесты Дашиных родителей, Стерховы оплачивали девчонкам совместные экскурсии и походы в театр. Но подружек и так было водой не разлить. А как только Даша поступила в медицинский институт и перебралась в Москву…

«Конечная. Поезд дальше не идет. Просьба освободить вагоны».

Женька очнулась и посмотрела в окно, исчерченное косыми каплями дождя. Вот она и приехала к Даше в гости. Сейчас бы зайти к Неверовым домой, попить чай с яблочным пирогом с корицей, а потом закрыться с Дашкой в комнате и болтать о всякой всячине, дожидаясь, пока кончится занудный дождь.