— Ну что, так-то лучше?

Демайтер с усилием повернул голову к стене и не удостоил мастера ответом.

— Что ж ты вытворяешь, волшебник… Все не так, да? Мудрец бестолковый, лекарь непочтительный. Ни лечь, ни встать, легкое в клочья порвано, и спина болит… Жизнь — дерьмо и смысла в ней нет. Жалеешь, что не умер? — вдруг спросил Валерий Васильевич.

Демайтер вздрогнул.

— Как ты это делаешь? Тебя нет рядом, — прошептал он.

— Вот тебе раз! А где же я по-твоему? — удивился доктор.

Маг слабо шевельнулся.

— Какой сегодня день? Третий… Четвертый? Я не хочу ни есть, ни пить, не помню снов… У меня весь позвоночник в паутине. Другая кровь… Я не чувствую боль… Не чувствовал, пока не встал… Что вы… что ты со мной сделал, мастер?

— Это не паутина. Программируемый рассасывающийся биополимер с памятью формы, — задумчиво произнес Валерий Васильевич. — И не весь позвоночник. Видимо, из-за иррадиации тебе так кажется… Ну вот я ответил.

— Нет сил… на загадки… Скажи, чтобы я понял.

Доктор Шевцов взглянул в черные глаза Демайтера.

— Думаешь, это так просто? Тут и наши не с первого раза поймут. Давай-ка я тебя для начала перевяжу, а потом, раз уж так неймется, мы поговорим, о чем только пожелаешь, — предложил он. — Что, разрешения теперь у тебя спрашивать, раз ты у нас условно в сознании?

Вместо ответа Демайтер снова попытался встать.

Шевцов, придержал его за плечи.

— Ложись, полежи немножко, все будет хорошо. Не сопротивляйся, Демайтер, а то порвешь мою волшебную паутину. Сейчас все пройдет.

— М-м… спина-а… Уходите все! — прошептал Демайтер, блуждая невидящим взглядом по комнате.

— Все в порядке, дорогой, все ушли, куда послал. Только не вставай. Я тебя лежа перевяжу.

Маг скривился, стиснул зубы и молча перевернулся в постели на здоровый бок.

Илья дожидался врача снаружи почти час. Валерий Васильевич вышел, скользнул по нему недовольным взглядом и облокотился на обшарпанный деревянный парапет, огораживающий широкое крыльцо.

— Как он? — спросил Илья.

— Температурит, — усмехнулся судовой врач и опустил голову, разглядывая кисти рук. — Сознание спутанное. Ночью опять дренаж выдернул.

— Все плохо?

— Да как посмотреть… Критика снижена, а уникальные навыки управления физиологией сохранены. Загоняет организм за грань нейрогуморального истощения. На введение полиорганных корректоров выдает скачки физиологических параметров. Рефлексы повышены до судорожной готовности. Дыхание справа ослаблено в нижних отделах. Заживление ран первичным натяжением.

— Э-э… — сказал Илья и заткнулся.

Доктор Шевцов вздохнул, уперся ладонями в деревянные перила и выпрямился.

— Да в общем… Все как у всех, Илья, — сказал он. — Боится мужик в расцвете сил инвалидом остаться, хочет выздороветь побыстрее, чтоб от чужих людей не зависеть, и по дому скучает. А ты чуда ждал?

— Н-ну… Вроде того, — честно признался Илья.

Валерий Васильевич вынул из кармана оплавленный наконечник, похожий на черный пластиковый карандаш.

— Знаешь, что это, Илья?

— Нет.

— Световод с анализатором. Можно посмотреть реакцию зрачков на свет, глазное дно, региональный кровоток, состояние зрительного нерва, ну и еще кое-что по мелочи.