– Ты спрятал ее где-то здесь? – поинтересовался Сергей, будто они вели неспешную беседу за чашкой чая. – И серьезно думаешь, что я ее не найду?

– Найдете, – едва шевеля одеревеневшими губами, проговорил Паша. – Только искать будете долго: тут полно мест, куда я мог ее положить. А если потом выяснится, что картина исчезла, пока вы отсутствовали за столом, это будет немного подозрительно.

Рот Сергея сжался в прямую, словно топором вырубленную линию, и Паша с облегчением понял, что попал в точку.

– Как только Илья закончит с фокусами, дети вернутся в комнату, – договорил Паша. – Увидят, что картины нет, и скажут кому-нибудь.

– Они не заметят. Это же дети – их ничего, кроме игрушек, не волнует.

– Знаете, я бы на вашем месте не стал недооценивать детей, – Паша ткнул себя в грудь двумя большими пальцами, и Сергей скривился. – Лучше вернитесь.

– Чтобы ты за это время с ней скрылся?

– Она мне не нужна. Мне нужен мой папа, и у меня есть план, – Паша старался говорить храбро, как взрослый, но голос все равно предательски дрожал. – Вы звоните Игорю, приказываете отпустить отца и возвращаетесь за стол, а мы с папой ловим машину и уезжаем. Как только отъедем подальше, кину вам сообщение, где картина. Заберете вечером и делайте с ней что хотите.

«Вот только Варя заберет ее раньше, отец успеет позвонить в Третьяковку, и мы…» Додумать Паша не успел, потому что взгляд Сергея, задумчиво блуждавший под навесом, остановился на листах фанеры.

– Я бы спрятал здесь, – протянул Сергей.

Паша шагнул в сторону, упрямо заслоняя спиной фанеру, но Сергей отпихнул его с дороги и начал высматривать в щелях лист картона.

То, что Паша чувствовал еще минуту назад, по шкале страха было на троечку, а сейчас он за секунду дошел до десятки. Спина взмокла, руки и ноги окатило холодом, сердце поползло вниз, и ужас заставил его сделать то, что еще вчера ему бы и в голову не пришло.

Он прыгнул Сергею на плечи и, обхватив за шею, потянул вниз. На то, чтобы его скинуть, Сергею хватило жалкой пары секунд, но Паша тут же бросился на него снова и, не придумав ничего лучше, вцепился зубами в руку. Сергей зашипел, скорее от неожиданности, чем от боли: ручища у него было такая, что Паша чувствовал себя как мопс, который пытается зубами повалить баобаб. Он даже вдохнуть не успел, а уже лежал на земле. Сергей опять повернулся в сторону фанеры, но Паша схватил его за ногу, изо всех сил дернул на себя, получил удар ботинком в грудь, отлетел и снова бросился в драку. Хотя дракой это вряд ли можно было назвать: он просто толкал, пинал, кусал, наскакивал и беспомощно надеялся, что Сергей испугается шума, или не захочет портить одежду, или решит не терять время. Главное – не сдаваться, ведь не будет Сергей его по-настоящему бить, детей вообще не бьют. Паша верил в это еще минуты две, а потом Сергей схватил его и развернул спиной к себе, выворачивая руку. Паша даже сообразить не успел, что происходит, а у него из-под ног уже выбило опору, и он уткнулся лицом в земляной пол. Сергей придавил сзади, одной рукой закрыл ему рот, а второй подобрал что-то с земли. Паша задергался, пытаясь освободиться, но с таким же успехом можно было пытаться сбросить с себя каменную глыбу.

А потом ногу под коленом прошила такая боль, что Паша захлебнулся криком, но не услышал ни звука: твердая ладонь с силой зажимала ему рот.

– Сколько же. От тебя. Неприятностей, – тихо сказал ему на ухо Сергей.