|
— Это плохо, — задумчиво сказал Рошфор. — Теперь они вас знают… — Не вижу ничего плохого. Я охотно с ними встречусь в Париже, мы, по-моему, отнюдь не закончили разговор… — Вы не на шутку рискуете, — ответил Рошфор крайне серьезно. — Уж я-то их знаю… — Быть может, вам известно и имя герцогини? — Обожающей выдавать себя за белошвейку? Ну разумеется… — Кто же она? — жадно спросил д'Артаньян. — Мой юный друг, — проникновенно сказал Рошфор. — Вы уверены, что вам стоит впутываться во все эти дела? Речь идет не о простой трактирной стычке, позвольте вам напомнить. Эти люди ведут крупную и серьезную игру, где ставками сплошь и рядом служат головы… — Вы были со мной откровенны, граф, — сказал д'Артаньян. — Позвольте ответить тем же. Сама жизнь меня заставляет очертя голову бросаться в те самые игры, о которых вы упомянули. Поскольку выбор у меня небогат. Либо унылое прозябание в Артаньяне, либо… Черт побери, если нет другого пути, я вынужден рискнуть! — Возможно, дело даже не в риске, — сказал Рошфор, — а в умении выбрать правильную сторону… Анна? Он обернулся. Белокурая незнакомка подошла к импровизированном ложу, глядя на д'Артаньяна с неприкрытым сочувствием. Гасконец охотно вскочил бы и принял более достойную позу, но слабость все же давала о себе знать, несмотря на вино. — Боже мой! — сказала она сочувственно. — Что это мужичье с вами сделало… — Пустяки, миледи, — живо ответил д'Артаньян. — У гасконцев крепкие головы, мы и не такое выносили… Итак, она звалась Анна… Отныне это имя казалось д'Артаньяну прекрасным, хотя прежде он не видел в нем ничего особенного. Под ласковым взглядом голубых глаз он взлетел на крыльях фантазии и удали в вовсе уж недостижимые выси. Положительно, жизнь на глазах обретала неимоверную остроту и несказанную прелесть. Он дрался с мушкетерами короля — и одного из них победил; он оказался замешан в какую-то крупную интригу с участием титулованных особ — а судя по некоторым намекам, и самой королевы; он удостоился благосклонных взглядов красавицы миледи и показал себя храбрецом oeped не менее очаровательной герцогиней, пусть и неизвестной пока по имени, и все это — в один день. Неплохо для нищего гасконского недоросля! — Вы должны немедленно уехать, Анна, — сказал Рошфор вполголоса. — Самое время. — А вы? — Я немного задержусь. У меня небольшое дельце на Амьенской дороге. О, не беспокойтесь, совершеннейшие пустяки… И его губы вновь тронула уже знакомая д'Артаньяну хищная усмешка, которую наш гасконец поклялся впоследствии воспроизвести перед зеркалом. — Где они? — раздался рядом испуганный возглас. В комнате появился сухопарый пожилой мужчина, чья длиннополая одежда выдавала в нем лекаря. Тут же стоял бледный юноша, держа кожаную сумку, из которой торчали разнообразнейшие докторские инструменты, способные ужаснуть раненого солдата в сто раз сильнее, нежели жерла орудий врага. Особенно д'Артаньяну не понравилась широкая пила, имевшая такой вид, словно не раз уже побывала в деле. |
