|
Провел их узенькими темными коридорчиками в комнату, где по углам стояли деревянные мечи, покрашенные так мастерски, что издали казались стальными, вдоль одной из стен висели пестрыми грудами сценические костюмы, а за единственным столом, прислонившись спиной к стене, восседал Уилл Шакспур собственной персоной. Ничуть не удивившись внезапному и многолюдному наплыву гостей, он звучно возгласил: — Храм искусства приветствует вас, о многохлопотные и суетливые труженики плаща, шпаги и интриги! Забудьте же на миг о своих тайных делах и удостойте компанией ничтожного актеришку! Эта патетика сразу показалась д'Артаньяну странной — во время их незабываемой вечеринки в «Кабаньей голове» Уилл держался и изъяснялся совершенно по-другому, как всякий нормальный человек, — но гасконец тут же понял причину необычного тона: перед Шакспуром стояла бутылка, где содержимого оставалось на три пальца, не более, а в воздухе чуткий нос д'Артаньяна моментально уловил запах жуткой жидкости под названием уиски. Выражаясь не сценически, а обыденно, комедиант влил в себя изрядное количество спиритуса. Однако Кромвель вовсе не выглядел разочарованным. Ободряюще кивнув д'Артаньяну, он тихонько пояснил: — Все в порядке, Дэртэньен. Бывает такое с Уиллом. Каждый раз, когда новая пьеса пройдет с успехом, автор позволяет себе, как он выражается, отмякнуть телом и душою. По-театральному это именуется «премьера». — Ну, я бы тоже напился, и, быть может, даже уиски, — так же тихо ответил д'Артаньян. — Если бы написал такую складную пьесу и зрители мне, как это говорится, аплодисментировали вместо того, чтобы закидать гнилыми помидорами и прогнать со сцены… Но в состоянии ли он… — В состоянии, — заверил Кромвель. — Уилл сейчас на том участке пути, когда его рассудок ещё остается здравым и острым, вот разве что его манера выражаться обретает прямо-таки сценическую пышность… Мы успели как раз вовремя. Сейчас я введу его в курс дела и попрошу совета… Не мешкая, он подошел к сосредоточенно наполнявшему свой стакан поэту и зашептал ему что-то на ухо. Длилось это долго. Шакспур, озабоченно хмуря густые брови и печально шевеля усами, слушал столь внимательно и сосредоточенно, что даже позабыл опрокинуть в рот полный стакан, чье содержимое в таком количестве наверняка бы сшибло с ног непривычного жителя континента. Однако он это сделал сразу, едва Кромвель замолчал и отступил на шаг. Осушил стакан столь залихватски, что д'Артаньян завистливо поморщился: зря он столь самонадеянно полагал, что никто не умеет пить так, как французские гвардейцы, в те времена он об уиски и qk{unl не слыхивал… — Ну что же, — сказал Уилл звучно. — Да будет позволено скромному комедианту внести свою лепту в одно из тех загадочных событий, что порою будоражат… — Уилл, умоляю вас, будьте проще! — воскликнул Кромвель. — У нас нет времени, скоро ищейки герцога заполонят весь Лондон, и в первую очередь — порты… — Ну хорошо, перейдем к грубой прозе жизни, если этого требует дело, — неожиданно легко согласился Шакспур, грустно покосился на опустевшую бутылку и проворно достал из-под стола новую. — Не хотите ли стаканчик, Дэртэньен? — Если только маленький, — осторожно сказал д'Артаньян. |
