|
А сегодня утром по её поручению похитили Анну Винтер и увезли в неизвестном направлении… — Ах, вот оно что! — герцогиня метнула на него сердитый взгляд. — Я-то, дуреха, решила, что вы все осознали, истосковались по моим объятиям и пришли мириться… А вы, оказывается, ищете свою синеглазую куклу? — Более того, — сказал Д'Артаньян. — Я рассчитываю узнать у вас хоть что-то о Констанции, что мне поможет напасть на след… Герцогиня надменно сдвинула брови: — Шарль, вы заходите слишком далеко! Я не из тех, кто благородно помогает осиротевшему кавалеру отыскать свою соперницу. Wrna{ вы мяли простыни с ней, а не со мной? Нет уж, благодарю покорно! Если вы пришли только за этим, извольте удалиться. Проваливайте к чертовой матери, проще говоря. Боже, какая наглость! Я ему должна помочь отыскать его любовницу! Что я вам — святая Цецилия? — И все же мне кажется, что вы поможете… Что-то о Констанции вы все же должны знать: знакомые, привычки, быть может, места, где она может удерживать пленницу… — Шарль, убирайтесь к черту! Я позову слуг… Не тронувшись с места, скрестив руки на груди, д'Артаньян преспокойно спросил: — Послушайте, Мари, а вы не боитесь получить из точеных ручек Констанции яд в вине? — Я?! С какой стати? Да я для неё была сущей благодетельницей! Я её щедрейшим образом вознаграждала за постельные забавы! Я её устроила королевской камеристкой в Лувр! Я её свела с вельможами, благодаря которым она сколотила недурное состояньице! Наконец, я её положила в постель к королеве, отчего ей тоже последовали сплошные выгоды… — То-то и оно! — воскликнул д'Артаньян. — Вот то-то и оно! И с превеликой радостью увидел на лице герцогини первые, ещё смутные, неосознанные подозрения и страхи. — Что вы хотите сказать? — Да просто хочу спросить: Мари, неужели вы действительно не понимаете, что больше ей не нужны? Более того, вы ей, по-моему, уже мешаете… Констанция-Камилла, я сам убедился, чертовски умна и невероятно пронырлива. Как по-вашему, она долго будет сносить ситуацию, при которой вы для неё являетесь чем-то вроде хозяина веселого дома? — Выбирайте выражения! — О, простите… — раскланялся д'Артаньян. — Но вы ведь уловили суть? Где гарантия, что она втайне не стремится занять при королеве то место, которое пока что занимаете вы? Плевать, простите, что вы — герцогиня, а она — дворяночка из захудалых. Что, никогда так не было, чтобы люди взлетали на самые вершины из грязи? Возьмите Кончини или совсем уж свежий пример — Бекингэма… Ну так как же, Мари? Вы в самом деле не понимаете, что она может уже тяготиться ролью услужающей? Если ей удастся оттереть вас от королевы… — Глупости! Мои отношения с Анной настолько прочны… — Отчего же голосок у вас легонько дрогнул? — напористо продолжал д'Артаньян. — Мари, вы умница, как бы я к вам ни относился, но вы — умница… Вы когда-нибудь слышали о постоянных королевских симпатиях? Вы когда-нибудь слышали о фаворитах и фаворитках, сохранявших свое влияние десятилетиями? Редчайшие исключения лишь подтверждают правило, как выражается мой ученейший знакомый шевалье Рене де Карт… Мари, вы ввели её в те круги, где она уже может вполне обходиться и без вас, более того — не на шутку опасается вашего соперничества… Она теснейшим образом спуталась с англичанами, даже не с Бекингэмом — с лордом Винтером, который служит герцогу с прохладцей, а на деле разыгрывает свою партию, преследует свои собственные цели… Помните, какие идиллические отношения царили меж всеми вами, участниками заговора Шале? Вы сговаривались с Гастоном и принцем Конде извести короля и кардинала — а сами в то же время подначивали меня убить обоих… Неужели вы считаете, что кто-то другой, те же англичане, тот же Винтер, не способны поступить точно так же и с вами? В конце-то концов, к чему Бекингэму терпеть рядом с королевой человека, имеющего на неё столь сильное влияние, как вы? До поры до времени вы с ним можете идти одной дорогой, но неизбежно настанет миг, jncd` ваши пути решительно разойдутся… Вы, по большому счету, не нужны победившему Гастону Орлеанскому. |
