– Вы, вероятно, единственный на Земле.

– Нет. Но нас немного.

– Еще бы… Как же все‑таки вам удалось?

– Это совсем не трудно, если заниматься систематически и целеустремленно. Когда‑нибудь расскажу вам подробнее… и, может быть, смогу снова вернуть вас к этой системе. Кстати, она мне очень помогла в марсианской экспедиции.

Ив все еще не мог успокоиться:

– Высшая ступень йоги! Значит, для вас нет ничего невозможного. Вы можете читать и мысли, не так ли?

– Иногда, – он улыбнулся, – но стараюсь не делать этого.

– Теперь мне понятно…

– Что понятно? – поднял брови Рем.

– Ваше отношение к людям… К большинству людей.

– Нет, – сказал Рем очень серьезно. – Не в этом дело… Однако не пора ли ехать? Далеко еще?

– Не очень. Поселок за дальним зубчатым мысом.

– Мне приходилось бывать во многих вулканических областях, – заметил Рем, когда красный вездеход снова покатился по плато, – но таких мрачных мест не припоминаю. И это в ясный солнечный день. Воображаю, что творится здесь во время ураганов, прилетающих из Антарктиды!

– Весь полуостров Жоффр таков, – кивнул Ив. – Два цвета – черный и красный. Самое суровое место архипелага. Со стороны океана сплошь высокие скалистые обрывы, как вот эти – под нами. Совсем нет растительности, только черные потоки застывшей лавы да слои красного шлака. Единственный подступ с моря – крошечная бухта Антарктики. И в ней поселок.

– Почему же биологи облюбовали именно эту часть архипелага?

– Здесь занимаются биологией океана. На дне среди прибрежных скал жизнь необычайно богата. Тут сохранились редчайшие представители субантарктической фауны, до которых люди в двадцатом веке просто не смогли добраться.

Дорога круто свернула вниз, к маленькой синей бухте, зажатой в полукольце черно‑красных обрывов. На берегу бухты серебристой полусферой лежал поселок биологов – самый южный населенный пункт архипелага Кергелен.

– А памятник там. – Ив остановил вездеход и указал на высокий скалистый мыс, который замыкал бухту с востока.

От черных, окаймленных бурунами скал в синеву неба была устремлена серебристая башня‑стрела. Рем некоторое время смотрел молча.

– Это превосходно, – тихо сказал он наконец. – Сколько динамики в спирали тел – людей и дельфинов. Порыв к подвигу передан удивительно зримо. Какой огромный талант.

– Это Теор. Его скульптуры украшают здание Дворца космонавтики. В молодости он провел несколько лет на Кергелене. Но неужели отсюда вы различаете сами скульптуры, Рем?

– Конечно. Вижу очень отчетливо. А вы разве нет?

– Я только знаю, что они там есть. Я ведь не один раз бывал возле самого памятника. У вас удивительная дальнозоркость.

– Нет. Нормальное зрение. Но я умею управлять им.

* * *

Красный вездеход все‑таки подвел. Он неожиданно остановился примерно в километре от поселка, невдалеке от того места, где ответвлялась дорога на мыс к памятнику. Несмотря на все усилия, включить двигатель не удалось.

– Откровенно сказать, я предполагал что‑либо подобное, – заметил Рем, когда стало ясно, что двигатель замолчал всерьез и надолго.

– Предчувствие?

– Просто недоверие к музейным экспонатам. Хорошо еще, что этого не случилось раньше.

– Вызовем электромобиль из поселка биологов?

– Стоит ли? До поселка десять минут ходьбы. Погода превосходная. У вас не очень много дел в поселке?

– На час, не более.