– Так куда мы едем? – Гудир взялся за рацию, которая висела у него на плечевом ремне, время от времени разражаясь шипением и треском помех.

– Мы с Шивон все обсудили, – сказал Ребус. – И она считает, что это не лишено смысла…

– Что именно?

– В субботу я разговаривал с Соней…

– Вы это уже говорили.

– В тот вечер, когда напали на Кафферти, ты сказал мне и Шивон, что у вас назначено свидание. – Ребус снова немного помолчал. – Но Соня ничего такого не помнит. Больше того, в тот вечер она дежурила – именно так она и оказалась на месте происшествия. А еще Соня сказала, что это ты посоветовал ей искать улики под мостом.

– Что‑что?

– Она сказала, что нашла окровавленную пластиковую бахилу под мостом, потому что ты посоветовал искать ее там.

– Но постойте…

– Одно меня смущает, Тодд, – ты ведь на это происшествие не ездил. Ни в качестве патрульного, ни в качестве ученика детектива. Вероятно, Соня позвонила тебе и сказала, что ее срочно вызывают на осмотр места преступления – на канал. Именно тогда ты и посоветовал ей как следует посмотреть под мостом. Почему? Потому что ты знал, что там есть мост, и знал, что она там найдет.

– Остановите машину!

– Хочешь обвинить меня в похищении, сынок?.. – Ребус холодно улыбнулся. – Инспектор Джон Ребус и наркоторговец Моррис Гордон Кафферти – два человека, которые причинили страшное зло тебе и твоей семье… И вдруг тебе представился шанс отомстить одному и подставить другого. Ты не сомневался, что на бахиле найдутся мои отпечатки, тем более что взять ее из багажника ты мог в любое время. В тот вечер у бара нас было трое: ты, я и Шивон. Только ты и она знали, что я иду на встречу с Кафферти… только вы – и никто больше. Ты отправился за мной, дождался, пока Кафферти останется один, и ударил сзади по голове. Шивон сказала: ты был потрясен, когда узнал, что за Кафферти следили ребята из НОПа. Если бы я не поручил ей отвлечь их, на тебя в ту же ночь надели бы наручники…

– Чушь! – отрезал Гудир.

– Собственно говоря, все это не имеет особого значения, – сказал Ребус почти миролюбивым тоном. – Доказать я все равно ничего не могу. – Он снова повернулся к Гудиру. – Мои поздравления, юный Тодд: ты легко отделался. Должно быть, твой Бог особо о тебе заботится.

– Я сам о себе забочусь – о себе и своей семье… – И голос, и взгляд Гудира изменились, стали холоднее и жестче. – Я давно мечтал отомстить Кафферти, но все не представлялось удобного случая. Потом Сола ранили, и я, наверное, впервые за все время по‑настоящему задумался о том, что для меня и моих близких все могло бы сложиться иначе. Я знал, что вы хорошо знакомы с Кафферти, а значит, я должен был быть как можно ближе к вам, чтобы добраться до него… – Гудир выпрямился, неотрывно глядя на дорогу впереди. – И тут вы проговорились. Вы сказали, что это вы отправили моего деда за решетку: расследовали его дело, собирали улики и свидетельствовали против него в суде. Именно тогда я вдруг понял, как мне одним ударом разделаться с вами обоими.

– Глаз за глаз, как я и говорил… – Ребус задумчиво кивнул. Движение с каждой минутой становилось все более плотным, и он немного сбавил скорость. – Ты должен сейчас отлично себя чувствовать – ведь ты отомстил, исполнил свой долг и все такое…

– «Я чист от греха моего»…

– Еще одна из твоих библейских цитат? – Ребус кивнул сам себе.