Стряхнув удивление, он открывает мне дверь.

– В конце вон того коридора. Слева будет табличка.

– Понял. Спасибо.

– Удачи, – говорит он мне вслед.

– Э… Спасибо. – Мое новое параноидальное «я» целую минуту пытается разгадать смысл его пожелания. Мне сегодня потребуется дополнительная удача? Или он говорит то же самое всем игрокам?

Черт. Надеюсь, тренировка будет сложной и изнурительной. Мне надо выбраться из своей гребаной головы.

Найти раздевалку оказывается нетрудно, поскольку, приближаясь к двери, я слышу доносящиеся из-за нее голоса своих одноклубников.

– То есть, люди сливают по дешевке свои сезонные абонементы? – спрашивает Эриксон.

– Не по дешевке, – отвечает Фосберг. – Многие годами ждут возможности купить сезонный абонемент. Но на продажу выставлено уже несколько сотен.

Я останавливаюсь так резко, что получаю сумкой по заду.

– Ну и что с того? Мы же не будем в понедельник играть с пустыми трибунами.

– Не, – соглашается Фосберг. – Фрэнк сказал, что клуб выкупает их и жертвует какой-то ЛГСК-группе.

– Ты имеешь в виду ЛГБТ?

– Не знаю. По-моему, там точно была буква К.

– Райан?

Я разворачиваюсь, и вижу, что ко мне приближается Фрэнк в компании какого-то незнакомого человека.

– Привет, – быстро говорю я с неловким взмахом руки. Есть ли шанс, что он не заметил, как я подслушиваю под дверью?

– Райан, все хорошо?

Не-а… стопроцентно заметил.

– Конечно. Лучше не бывает.

– Отлично.

Человек, который сопровождает его, выходит вперед и протягивает мне руку. Я пожимаю ее, гадая, должен ли знать, кто он такой.

– Дэннис Хэймейкер.

О. Отцовский приятель из колледжа.

– Sports Illustrated, да? – уточняю я, хотя знаю, что он и есть тот журналист, от которого я прячусь с начала июля.

– Да… – Он откашливается. – Как твой партнер?

– Лучше. – Мне по-прежнему странно говорить о Джейми на публике. Я, конечно, привыкну, но не уверен, когда.

– Хорошо, – произносит он. – Знаешь, твой отец внезапно перестал отвечать на мои звонки.

Я издаю непроизвольный смешок.

– Дайте-ка угадаю… Он перестал перезванивать дня три назад?

Дэннис неуверенно улыбается.

– Да, примерно тогда.

– Какая неожиданность, – хмыкаю я. – На вашем месте я бы не ждал папиного звонка. Он сейчас слишком занят вымарыванием моего имени из семейной библии.

– Это не для печати, – сразу встревает Фрэнк. Я знаю, он хочет, чтобы я замолчал. Однако мне впервые за все время кажется, что я буду не прочь поговорить с этим типом. Представляю, как «обрадуется» мой старикан, когда я дам его приятелю свое Большое Гейское Интервью. Если мне повезет, оно попадет в ежегодный журнал папиной альма-матер.

– Ну… – Дэннис серьезнеет. – Я все равно буду рад написать о тебе.

Я, не выдержав, фыркаю.

– Не сомневаюсь.

– Послушай… я восемь месяцев ждал возможности написать о тебе. Речь по-прежнему будет идти о твоем сенсационном первом сезоне.

– Серьезно? – Я сужаю глаза.

– Естественно, да.

– Значит, обсуждать мою ориентацию мы не будем? – Каким-то образом мне удается произнести это с каменным выражением на лице.

– Ну… – уклоняется он от прямого ответа. – Писать желтую статью я не собираюсь. Но твой бэкграунд с самого начала должен был стать частью истории. Твоя игра в колледже. Твое становление. Твое воспитание.