— Итон? Правда? — приподняв брови, переспрашивает Эдвард. — Признаться, не ожидал.

   Он прокашливается.

   — Хорошо, оставайся в вагоне. Но, когда мы въедем в город, тебе придется отправиться с нами.

   Он слегка улыбается.

   — Мы кое-кого знаем, кто тебя ищет, Тобиас Итон.

   Тобиас и я сидим у края вагона, свесив ноги наружу.

   — Ты знаешь, кто это?

   Тобиас кивает.

   — И кто же?

   — Сложно объяснить, — отвечает он. — Мне еще очень многое надо тебе рассказать.

   Я приваливаюсь к нему.

   — Ага. И мне тоже.

   Я не знаю, сколько времени проходит прежде, чем нам говорят, что пора спрыгивать. Мы понимаем, что находимся в той части города, где живут бесфракционники. В паре километров от того места, где я выросла. Я вспоминаю дома, мимо которых ходила, если опаздывала на автобус в школу. Один — с раскрошившимися кирпичами. К другому привалился упавший уличный фонарь.

   Мы стоим у двери вагона, выстроившись в ряд, все четверо. Сьюзан хнычет.

   — Что, если мы покалечимся? — спрашивает она.

   Я хватаю ее за руку.

   — Давай вместе. Я и ты. Я делала это дюжину раз, и, как видишь, в полном порядке.

   Она кивает и сжимает мои пальцы, сильно, до боли.

   — На счет «три». Раз. Два. Три .

   Я прыгаю и выдергиваю ее следом за собой. Со стуком приземляюсь на ноги и бегу дальше, по инерции, но Сьюзан падает набок и катится по асфальту. Кроме ссадины на коленке, она, похоже, в норме. Другие справляются без проблем, даже Калеб, который проделывал такое лишь раз.

   Непонятно, кто среди бесфракционников знает Тобиаса. Может, Дрю или Молли, которые завалили инициацию в Лихачестве, но они даже не имеют представления о его настоящем имени. Кроме того, вероятно, Эдвард уже убил их, судя по тому, как он был готов пристрелить нас. Кто-то из альтруистов или из школы.

   Сьюзан потихоньку успокаивается. Она бредет рядом с Калебом, слезы на ее щеках высохли..

   Тобиас, идущий позади, слегка касается моего плеча.

   — Я уже давно его не осматривал, — говорит он. — Как с ним дела?

   — Хорошо. К счастью, я захватила обезболивающее, — отвечаю я. Так здорово поговорить о чем-то положительном. Хотя бы о том, как заживает рана. — Но не думаю, что использовала здравый смысл. Я периодически пользуюсь этой рукой, и случалось, падала прямо на плечо.

   — Когда все закончится, времени, чтобы зажить, будет достаточно.

   — Ага, — отвечаю я. — Или уже не будет иметь значения, поскольку я буду мертва , — добавляю я мысленно.

   — Вот, — говорит он, доставая из заднего кармана небольшой нож и отдавая его мне. — На всякий случай.

   Я убираю нож в карман. Теперь я чувствую себя еще более нервно.

   Бесфракционники ведут нас по улице, а потом сворачивают в мрачный переулок, где пахнет отбросами. Крысы пищат и в ужасе разбегаются у нас из-под ног. Я вижу лишь их хвосты, исчезающие между кучами мусора, пустыми мусорными баками и сырыми картонными коробками. Я дышу ртом, чтобы меня не стошнило.

   Эдвард останавливается рядом с полуразвалившимся кирпичным домом и с трудом открывает железную дверь.