— Но прежде чем иметь с ними дело, я должен их узнать поближе.

— Ты можешь их свободно принять, ведь я уже сказал тебе, что это мои друзья.

— Если это не было сказано из простой любезности, то я весьма рад видеть у себя твоих друзей.

Он подал Фрэнку и негру руку и пригласил их сесть.

— Прежде всего надо позаботиться о лошадях. Вы прекрасно знаете, что это первый долг западного человека. Вы когда собираетесь опять в путь? — сказал хозяин.

— Мы ждем еще одного товарища, и, видимо, это задержит нас на несколько дней.

— В таком случае отведите лошадей за дом и позовите негра Геркулеса. Он с удовольствием вам услужит.

Они последовали его совету. Хельмерс проводил их взглядом и, качая головой, произнес:

— Удивительных оригиналов ты привез с собой.

— Не сомневайся в них и успокойся. Для этого тебе достаточно будет узнать, что это хорошие знакомые Разящей Руки, его-то они здесь и ожидают.

— Неужели Разящая Рука едет сюда?

— Совершенно верно.

— Откуда ты это знаешь?

— От Толстого Джемми Пфефферкорна.

— И того ты видел? Я хотел бы еще раз с ним встретиться.

— Это удовольствие ты скоро получишь, так как он принадлежит к той компании, которую эти двое здесь будут поджидать.

Хельмерс закурил трубку, затянулся несколько раз и вскричал с сияющим от радости лицом:

— Вот приятное известие! И Толстый Джемми! Это и радость и честь, которую я сумею оценить!

— Теперь расскажи мне: что случилось там, в прерии?

— Конечно, преступление, — ответил Хельмерс. — Скажи, сколько времени ты не был у меня?

— Почти две недели.

— Значит, ты не видел у меня и четыре семьи, которые были у меня и хотели пройти в Льяно. По они оттуда не возвращались. Траппер Уэльс приехал оттуда, они должны были его встретить.

— Сваи были в порядке?

— В том-то и дело, что нет, и он наверняка погиб бы, если бы за двадцать лет не изучил хорошо пустыню.

— Где же он теперь?

— Он теперь отдыхает наверху, в маленькой комнате. Исхудал и страшно устал, даже ничего не ел, чтобы поскорее уснуть.

— К сожалению, я должен его разбудить и многое ему рассказать.

Молодой человек заторопился и исчез в дверях дома. Хельмерс опустился опять на свое место и продолжал курить трубку, бурча себе под нос:

— Толстый Джемми! Гм!.. И даже Олд — Разящая Рука! Гм… Приедет целое общество! Гм!.. Я хотел бы рассказать об этом моей Бербхен…

Он вскочил, чтобы пойти сообщить жене свою радость, но остался на месте, так как из-за угла показался Фрэнк.

— Что же, сударь, нашли вы негра? — спросил он.

— Да, — ответил Фрэнк. — С ним остался Боб, и я поручил им лошадей. Прежде всего, я должен вам сказать, что я счастлив встретить здесь коллегу.

— Коллегу? — переспросил Хельмерс. — Но где же?

— Здесь. Я говорю, собственно, лично о вас. Блади-Фор сказал мне, что вы были лесничим, а так как я тоже изучал лесоводство, то мы с вами коллеги. Моя родина — Саксония.

— Как? Следовательно, вы немец? Почему же вы говорите по-английски? (Разговор происходил все время на английском языке.)

Они перешли на свой родной язык, и Фрэнк заговорил о том, где он родился, о том, как хорошо на родине и какой прекрасный народ немцы. Он оживился, говорил много и быстро. И, что удивительно, как только он заговорил по-немецки, в нем проснулось сознание собственного достоинства, так что хозяину ничего не оставалось, как слушать и то и дело пожимать ему руку.