— Коль скоро французы завладели Мальтой, то что будет с собственностью рыцарей? — спросила она. — Со всеми прекрасными картинами, мебелью, гобеленами и историческими реликвиями?

Ее не оставляла надежда, что Великий Магистр спасет хотя бы часть из них, оговорив их неприкосновенность в условиях, выдвинутых при сдаче острова.

Однако до нее доходили разговоры о безжалостности Наполеона, с которой он забирал у побежденных все до последнего пенни, поэтому было сомнительно, что рыцари сохранят собираемые веками сокровища.

Лодка плыла, направляемая уверенной рукой брата Джузеппе. Дважды или трижды Корделия видела смутные очертания больших кораблей, чьи мачты силуэтами вырисовывались на фоне предрассветного неба.

Но даже если французы замечали баркас, то принимали его за обычную рыбачью лодку и спокойно проплывали мимо.

Темнота ночи медленно отступала, и через час первые еще бледные лучи восходящего солнца показались на востоке.

Корделия посмотрела назад.

Остров Мальта остался далеко позади и казался маленьким зеленоватым пятном на линии горизонта.

«Остров остался во вчерашнем дне, — с грустью подумала она. — Там нашел свой вечный покой мой дорогой Дэвид. Но нельзя жить прошлым! Впереди — новый день, будущее!»

Ее тронуло, что Велла принес и фрукты, явно припасенные для нее одной, так как она заметила, что никто из команды не ел их.

Она пригубила и красного мальтийского вина, сладкого и не очень крепкого.

Еда утолила голод, который давал о себе знать, поскольку за последние сутки она почти ничего не ела: прошлым вечером от волнения едва притронулась к обеду в доме графа, а еще раньше, вернувшись из храма, где попрощалась с мертвым Дэвидом, она от горя и думать не могла о еде.

С наступлением рассвета Джузеппе Велла уговорил ее спуститься в маленькую каюту и попытаться уснуть.

В крошечной клетушке она нашла узкую, жесткую койку, покрытую старыми, изношенными простынями. Но все в каюте, в том числе и койка, выглядело опрятно, и Корделия, сняв ботинки и накидку, вполне сносно устроилась.

Она была уверена, что из-за сильного возбуждения не сможет заснуть.

— Мы не будем спускать глаз с моря, госпожа, — успокоил ее Велла, — и я тут же сообщу вам, как только увидим «Святого Иуду».

Корделия и вправду чувствовала сильную усталость после длинной бессонной ночи и, последовав совету Веллы, уснула, а когда проснулась, то солнце стояло высоко и было уже за полдень.

День выдался знойный, и Корделия обрадовалась, когда, выйдя на палубу, нашла тенистое местечко под большим парусом.

Ветер надувал его, и лодка двигалась быстро, но чем больше проходило времени, тем сильнее ее охватывала тревога, что они разминулись с кораблем Марка, который мог возвращаться по пути, пролегавшему на запад от острова Гозо.

Море казалось бескрайним, а там, где горизонт сливался с небом, виднелась бледная полоса, но нигде даже не было какого-либо признака мачты.

Девушка задумалась над тем, что им надо предпринять, когда они поймут, что не нашли Марка, что блуждание по морю бесполезно. Наверное, ей придется просить команду повернуть к Мальте — другого выхода просто не было.

Моряки, присматривавшие за рангоутом и такелажем, в свободные минуты курили, почти не разговаривая друг с другом.

Все они были мальтийцы, с почерневшей от загара кожей, с обветренными лицами, изборожденными морщинами, с зоркими глазами, настороженно вглядывавшимися в море.

Она прекрасно понимала, что, попади она в руки французов, ее положение, как англичанки, может оказаться опасным.

Положение графини Малдука, бывшей замужем за мальтийцем, было не столь плачевным, но принадлежность к нации, враждебной Франции, а значит, и Бонапарту, могла обернуться для нее неприятными последствиями.