— Я должна написать адмиралу Нельсону, но прежде, джентльмены, мы отправимся во дворец в Сазерту. Королева должна выслушать ваш рассказ.

Она подбежала к двери и крикнула слугам:

— Накидку! Шляпу! Заложите карету!

Несколько минут спустя, наскоро пересказав новости сэру Уильяму, леди Гамильтон покинула палаццо Сесса в сопровождении капитанов.

Марк вернулся на террасу к нетерпеливо поджидавшей его Корделии.

При его появлении она пристально посмотрела на него широко открытыми глазами. Затем протянула руку.

— По твоему виду поняла, что это победа!

— Великая победа! — согласился он. — Но прежде чем я расскажу тебе о ней, прежде чем нам могут снова помешать, я хочу задать тебе один вопрос.

— Какой? — полюбопытствовала она.

Он сжал ее пальцы и очень серьезным голосом сказал:

— Моя дорогая! Выйдешь ли ты за меня замуж?

Несмотря на палящий зной, царящий снаружи, в комнате с белыми стенами и открытыми окнами, защищенными от солнца, было прохладно.

Повсюду были расставлены цветы. Огромные вазы с благоухающими букетами стояли на низеньких столиках и на обломках греческих колонн, которые порадовали бы сэра Уильяма.

Именно благодаря ему эта небольшая, изысканная вилла была предоставлена им на время медового месяца.

Леди Гамильтон предлагала, чтобы они остановились в летней резиденции посла в Сазерте.

Но сэр Уильям с дипломатической проницательностью понял, что огромная резиденция, да еще по соседству с королевской семьей, будет действовать на Марка и Корделию подавляюще, когда они просто хотели бы остаться наедине.

Он уговорил одного своего друга-археолога сдать им свою виллу, построенную на берегу моря всего в нескольких милях от Неаполя. На дорогу от палаццо Сесса до виллы молодожены потратили бы немного времени.

Церемония венчания была скромной и проходила в присутствии только леди Гамильтон и сэра Уильяма.

Таково было желание Корделии, которая не хотела, чтобы любопытные посторонние люди наблюдали, как она давала клятву верности Марку, тем более что венчание проходило во время траура.

Было бы правильнее подождать несколько месяцев после смерти Дэвида, а потом выходить замуж.

Но Марк просил ее выйти за него замуж безотлагательно, чтобы они вместе могли вернуться в Англию на корабле, который должен был доставить в адмиралтейство отчет о победе Нельсона.

Но она знала, что никакие причины, будь то соблюдение приличий, связанных с трауром, или обязательство оповещать о свадьбе родственников и знакомых, не заставили бы Марка отложить женитьбу на ней.

Корабль в Англию должен был отплыть через три дня.

Медовый месяц, таким образом, получался очень коротким, но Корделия была уверена, что он будет прекрасным.

Девушка догадывалась, что Марка беспокоило, как бы она не решила, что он торопил ее, но любовь к нему была так безгранична, что, сколько бы ей ни пришлось ждать, ее любовь не стала бы слабее.

По выражению его глаз она догадалась, что он со страхом ждал ее ответа. Поэтому она, не задумываясь, просто сказала:

— Как только… ты пожелаешь.

Марк перевел дух, и его губы припали к ее руке.

Затем их губы слились, и она ощутила тот же восторг, что и при первом их поцелуе. Восторженное чувство наполнило все ее существо, но оно все возрастало, пока не смешалось с солнечным блеском и благоуханием цветов, с прозрачным и лучистым светом, нависшим над заливом. Марк поднял голову и заглянул ей в глаза.

— Я люблю тебя, дорогая! Очень люблю! С этого момента Корделия поняла, что принадлежит ему и отныне они не два человека, а единое целое.

Она была уверена в присутствии матери, отца и Дэвида.