Вид на залив и буйно разросшиеся в саду цветы был еще прекраснее, чем запомнились Корделии.

Эта красота казалась нереальной, похожей на театральные декорации, и все окружающее напоминало ей сцену из пьесы. Была ли она героиней этой пьесы? И что произойдет на сцене перед тем, как опустится занавес?

От страха, что ее неуемное желание видеть Марка, быть с ним рядом ослепило ее, а потому она составила неверное представление о его ответном чувстве, Корделию охватывал нервный трепет.

Но предаваться тревожным мыслям ей пришлось недолго. И пяти минут не прошло, как дворецкий объявил зычным голосом:

— Граф Ханстэнтон просит принять его, миледи!

Корделия обомлела.

Она совершенно забыла, что Марк наследовал титул от Дэвида, и теперь его положение как в жизни, так и в обществе изменилось.

Но мысли об этом мгновенно улетучились с его появлением. Девушку наполнила безграничная радость при виде своего возлюбленного.

Он выглядел похудевшим, и, казалось, былой загар сошел с его лица, но голубые глаза лучились по-прежнему.

Еще одну перемену она заметила в нем: вместо легкой стремительной походки, к которой она привыкла, Марк шел к ней медленно, опираясь на трость.

Корделия долго обдумывала во время болезни, что скажет ему, даже мысленно репетировала, но сейчас не могла произнести ни слова.

Она только смотрела на него, широко открыв глаза.

— Как ты себя чувствуешь? — мягко спросил он. Она забыла, каким глубоким был его голос, и сейчас его звучание вибрирующей волной пронзило ее и заставило сильнее биться сердце.

— Твоей ноге… лучше? Рана зажила?

— Только благодаря тебе я стою на ногах!

— Еще болит?

— Только когда стою.

— Тогда, пожалуйста, садись, — поспешно сказала Корделия. — Ты должен отдыхать… должен заботиться о себе. Он улыбнулся, и от этой улыбки словно помолодел.

— Мне хочется так много сказать тебе, Корделия, — начал Марк, — но прежде всего я хочу поблагодарить тебя.

— Не надо… пожалуйста, — запротестовала она.

— Мог ли я представить, что женщина может быть такой мужественной и спасти жизни стольким людям?

Корделия почувствовала, что щеки ее покраснели от смущения.

Она отвела глаза и смотрела на его ногу, вспоминая ужасную рану, которую перевязывала на борту «Святого Иуды».

Марк был здесь, был рядом, как она того и хотела, но вид этого сильного, незаурядного мужчины подавлял ее и заставлял трепетать.

— Барон очень расстроен потерей корабля? — спросила она невпопад.

— Он так счастлив, что остался в живых, что все остальное для него неважно, — ответил Марк.

— Я слышала, что… он поправляется.

— Вчера я ходил проведать его. Еще несколько дней, и он будет в полном здравии. Хочет поскорее вернуться домой, к семье.

— Приятная новость, — сказала Корделия. — А что с остальной командой?

— Несколько матросов уже поправились и готовы хоть сейчас выйти в море. Кстати, они все благодарны за фрукты и яства, что ты посылала им.

Корделия растерялась, не зная, что сказать, но на всякий случай пробормотала:

— Поскольку они… не получили денежное вознаграждение… за успехи в бою, то я подумала… Марк улыбнулся.

— Я уже все уладил. Распорядился выдать им вознаграждение. Я ведь теперь богатый человек, как тебе известно. Надеюсь, тебя не задевает, что я занял место Дэвида?

— Нет! Конечно, нет! — ответила Корделия. — Я так рада, что это именно ты… Мне больно думать, что дом в Стэнтон-Парке заперт, а поместье заброшено.