С трудом приподнявшись, адептка попыталась понять, где находится, но, к сожалению, видеть в темноте не умела.

Ни окна, ни единой щёлки. И будто бы пол ходит туда-сюда, как на корабле. Однако на дворе разгар зимы — значит, виной всему последствия эфира.

Мериам ощупала кровать — она лежала на прикованном цепями к стене откидном топчане. Похожий был в тюрьме, но это явно не камера: не холодно, чуть уловимо пахло смолой, а не сыростью.

Последнее, что помнила адептка до пробуждения в кромешной тьме — лицо мастера Гримма. Мериам попрощалась с ним, вышла на улицу, сделала пару шагов, а дальше — туман.

Прислушалась к себе: ничего не болело, проверила, на месте ли кошелёк — да. Значит, не ограбление. Хотя кое-что пропало — не хватало янтарного кулона на шее. Мериам проверила ещё раз: шнурка нет.

Адептке стало страшно. Тот, кто похитил её, знал о ценности кулона. Предположения завертелись в голове, но все они сводились к одному — преступник не понаслышке знаком с магией.

Мериам сотворила световой шар и обнаружила, что её узилище меньше камеры. Мебели никакой, только постель, застланная грубым солдатским одеялом. В углу — нехитрые удобства. Двери нет, зато есть лаз в потолке.

Стены деревянные, щели забиты паклей.

Убедившись, что содержимое желудка уже не просится наружу, Мериам встала и простучала доски. Кажется, с одной стороны за ними — пустое пространство. Поразмыслив, адептка решила применить одно из бытовых заклинаний. Правда, оно грозило пожаром, но в случае успеха помогло бы выбраться наружу. Если её посадили не в подвал, за стеной другая комната, а то и улица.

Мериам сконцентрировалась, выбрала точку фокусировки, но ничего не произошло. Адептка решила — напутала что-то, но раз за разом повторялось одно и то же. Наконец Мериам уверилась — стены пропитаны специальным составом.

Адептка в отчаянии забарабанила по доскам, требуя её выпустить. Через пару минут крышка люка приоткрылась, и хриплый голос крикнул:

— Заткнись, а то до пункта назначения не доедешь!

— Кто вы, куда вы меня везёте? — Мериам встала под люком, пытаясь рассмотреть говорившего.

— В тёплые края, под вечное солнце, — захрюкал незнакомец. — Если только не выкупят. Но о-о-очень сильно в этом сомневаюсь.

Люк захлопнулся, и адептка вновь погрузилась в кромешную тьму.

Комната продолжала мерно покачиваться, отметая версию о действии эфира. Однако не трясло, как в дорожных повозках.

Сверху доносились голоса. Кажется, о чём-то спорили.

А ещё кричали птицы — визгливо, протяжно.

Через некоторое время адептке спустили еду — корзинку, прикрытую платком. В ней оказалась бутылка воды, немного вяленого мяса и хлеб.

В нос ударил солёный запах моря, послышался свист ветра.

Мериам потрясённо замерла, пытаясь понять, как посреди зимы где-то возникла чистая вода. Сезон судоходства закрыт, порты сковал лёд… Или адептку через пространственный коридор перенесли куда-то за пределы Лаксены?

— Простите, — Мериам забарабанила по доскам, — мы на корабле?

— На корабле, душечка, — ответили сверху и засмеялись.

Адептка обхватила голову руками и завыла. Её кому-то продали! Неужели в рабство? Но эпоха рабовладельческих государств канула в прошлое, только некоторые народы до сих пор похищали невест. Например, тролли. Но Мериам не в их вкусе.

Уничтожая скромный ужин, адептка размышляла, кому могла приглянуться. В памяти вставал только Хлодий. Неужели он жил так далеко? Хотя, вряд ли Савертин поручил доставку столь ценного груза посторонним людям, если только действительно влюбился в Мериам, а не планировал использовать для какого-то ритуала.

Однако фразу о вечном солнце можно было трактовать иначе — как смерть.