– Ваше величество, - не смутившись, возразил Кощей, - я слышал, что в оливковом много холестерина, - оно вам противопоказано! Кстати, может, позвать доктора? Что-то вы побледнели...

    – Доктора-проктора! - передразнил его Дормидонт. - Опять валерьянка? - Царь выхватил из кармана плоскую фляжку, отвинтил крышку и сделал несколько быстрых глотков, так что Кощей не успел отнять у царя неизвестное зелье.

    Вытерев набежавшие слезы, с трудом выдохнув воздух, Дормидонт махнул рукой:

    – Хочешь попробовать? - Побултыхав фляжку, он протянул ее Кощею. Канцлер осторожно понюхал содержимое, покачал головой, а затем довольно умело опустошил фляжку до дна. Занюхав рукавом, он невольно скривился.

    – Нет. Это не ром!

    – Конечно, самогон! - весело согласился царь. - Сивуха! Кстати, сам гоню. Да. Вопреки твоим дурацким указам. Где Ивашка? Сгубили молодца, ироды проклятые! - Он с обидой посмотрел на Кощея. - А ты хвалился: дескать, у меня служба безопасности, разведка, богатыри, стрельцы... Все даром хлеб едят! Все! А ты Пушкина - в масло! Да Пушкин, может, и ни при чем? И вообще. Люблю я его, чертяку! Может, не из него, так из его внуков-правнуков толк выйдет! В масло-то всегда успеем, ты вон его лучше на Матильде жени! Который год девка мается! А ведь и мордаста, и грудаста! Любого мужика обломает! А?

    При упоминании о Матильде Кощей невольно вздрогнул и поежился.

    – Ваше величество! Может быть, я жесток. Но я не садист...

    В дверь осторожно постучали.

    – Войдите! - Кощей с неудовольствием отошел к окну и встал напротив двери. В кабинет вкрадчивым, стелящимся шагом вошел дворецкий.

    – Ваше величество! К вам боярин Пушкин со срочным донесением! Прикажете впустить?

    – Как? А разве он не убежал? - удивился Дормидонт. - По слухам...

    Кощей тоже казался удивленным. Он посмотрел на царя и развел руками.

    – Зови! - кивнул Дормидонт и уселся поудобнее.

    Боярин Пушкин не вошел, а влетел и тут же замер в глубоком поклоне.

    – Ваше величество!

    Дормидонт выдержал полагающуюся паузу и махнул рукой.

    – Пушкин? Давненько мы тебя не видели! Все суетишься, все бегаешь? Небось, по делам комиссии, да? - Дормидонт лукаво прищурился. - Ну, что там у тебя? Говори!

    – Ах, ваше величество! - Пушкин довольно умело изобразил растерянность. - Спешу к вам по важному государственному делу!

    – Ну, ну! - подбодрил его Кощей, подходя ближе. - Мы тебя слушаем!

    Пушкин посмотрел на канцлера, глубоко вздохнул, словно набираясь смелости, и выпалил:

    – Государь! Я только что раскрыл опасный государственный заговор!

    – Вот как? - делано удивился Дормидонт. - Это не тот ли, с Буншей во главе, а? - Он торжествующе захихикал. Кощей так и впился глазами в лицо боярина, но не заметил даже следа испуга или удивления.

    – Ваше величество, как всегда, хорошо осведомлены! - Пушкин снова изящно поклонился. - Но тут дело иное. Во главе заговора стоят... - Тут он покосился на Кощея. - Известный вам фон дер Шнапс, некая... миледи и человек, состоящий у вас на службе!

    – У меня? - поразился Дормидонт.

    – У вас! Точнее - у канцлера! - Пушкин бросил на Кощея быстрый оценивающий взгляд.

    Кощей подался вперед. Его руки невольно сжались в кулаки, но он мгновенно овладел собой и коротко бросил:

    – Милейший! Вы забываетесь! Вы, должно быть.