– Ну... скажем, по тысяче динаров на брата! Такая сумма вас устроит?

    – Что-о?! - Илья презрительно цыкнул и снова принялся крутить осточертевшие педали.

    – Две тысячи! - выпалил визирь.

    Муромец засопел и поднажал.

    – Дурак! - не выдержал эмир. - Сто тысяч динаров и полцарства в придачу!

    – Вот это другой разговор, - сразу согласился Илья. - Чувствуется человек с размахом! Короче, так! - Не обращая внимания на изумленного Яромира, Илья слез с седла и подошел к эмиру.

    – Мои условия такие: вся Кумария входит в состав великого княжества Лодимерского, на правах автономной волости. Ты, конечно, останешься эмиром. Это само собой. Но верховная власть принадлежит нашему царю! Это и нам спокойней, и тебе выгодней! Впрочем, ты можешь не соглашаться. Море у нас большое, глубокое, сей же час скормим тебя рыбам! Ась?! Кстати, долго думать не советую. Скоро приедем, а там... - Муромец даже закатил глаза, чтобы понаглядней изобразить, что будет «там». Один этот жест пронял эмира до костей.

    – Согласен! - махнул он рукой и огляделся в поисках бумаги и чернил.

    И тут Бендер-бей проявил должную сноровку. Он опять открыл свой заветный ящичек, извлек несколько листов гербовой бумаги, ручку и баночку чернил.

    – Пожалуйста, ваше величество!

    Эмир макнул перо в чернила и задумался.

    – Да ты не думай, - посоветовал ему Илья, - больше думаешь - хуже напишешь! Ты вот что... Я тебе сейчас буду диктовать, а ты пиши!

    Эмир, приоткрыв рот, посмотрел на богатыря, послушно кивнул головой и приготовился писать.

    – Та-ак! - произнес Муромец. - Значит, так! Сверху название: «Акт о безоговорочной капитуляции»... Написал? Поставь точку. Дальше... «Я, эмир кумарский, признаю свое поражение и отдаю себя на милость царю Дормидонту. А также выплачиваю богатырям Илье Муромцу и Яромиру сто тысяч динаров в качестве возмещения морального ущерба». Написал? Теперь поставь дату и подпись. Вот так. Молодец! - Он выхватил листок с еще непросохшими чернилами, помахал им в воздухе и, аккуратно свернув, спрятал в карман.

    – Теперь можешь быть спокоен. Царь у нас добрый, тебя не обидит!

    Вместо ответа эмир потряс головой.

    – Эх, покумарить бы!..

    – Это в момент! - сказал визирь, доставая откуда-то из бесчисленных складок халата кисет и трубку.

    – Отставить! - рявкнул Муромец. - И так дышать нечем! Изнутри решили взять? Не выйдет! Приедем на место - кумарьте сколько хотите, а сейчас, если приперло, вон там настоечка осталась! Она хорошо оттягивает!

    При виде настойки кумарские владыки загрустили, но ненадолго. Разыграв остатки араки, они повеселели, затянули какую-то песню, но, утомленные бессонной ночью, уснули.

    – Давай-ка, Яромир, покрути! - Илья смахнул с лица пот. - Надоело, честное слово, дай хоть у руля постоять!

    – А с курса не собьешься? - насторожился Яромир. - Я уж вроде как пристрелялся!

    – Не собьюсь, - отмахнулся Муромец. - Ты же знаешь мое чутье! Я, как кошка, за тыщу верст свой дом учую!

    Яромир вздохнул и уселся за педали. Между тем уже рассвело, вода в иллюминаторах просветлела и снова стала нежно-голубой, пронизанной солнцем.

    Мимо с поразительной быстротой мелькали рыбы, они даже не успевали удивиться, что это за диковинный зверь мчится в голубых безднах моря? Правда, некоторые из них не успевали увернуться и громко шмякались о борт корабля, грозя пробить в обшивке дыру и затопить судно.