|
Но подобное в политике случается весьма часто: как только человек выходит из борьбы за власть, его позиции со временем становятся все слабее и слабее. Автомобиль выехал с территории государственной резиденции и повернул на запад в направлении дома премьер министра по Сассекс драйв, 24. – Мне иногда приходит в голову, – сказала Маргарет словно бы про себя, – что Харви Уоррендер слегка тронулся умом. В этом то вся проблема, подумалось Хаудену, Харви на самом деле тронулся. Поэтому и не было никакой уверенности в том, что он не обнародует поспешно написанное соглашение девятилетней давности, даже если тем самым он уничтожит самого себя. “А что сам Харви думает об этой старой сделке?” – мелькнуло у Хаудена. Насколько ему было известно, с того самого времени Харви Уоррендер был всегда честен в политике. Его племянник получил обещанные льготы в развитии телевидения и, если верить слухам, сколотил немалое состояние. И Харви тоже, вероятно. Во всяком случае, его образ жизни сейчас явно был не по средствам министру кабинета, хотя, к счастью, он ничего не делал напоказ, и перемены были не столь внезапными и разительными. В то время, когда племянник прибирал к рукам ТВ, плодилось множество намеков, инсинуаций и критических выпадов. Однако доказать ничего не удалось, и правительство Хаудена, только только избранное впечатляющим большинством в палате общин, подавило всех критиканов, и в конце концов – как Хауден и предвидел с самого начала – людям надоела эта тема, и она полностью забылась. Но помнил ли сам Харви? И мучился ли угрызениями нечистой совести? И не пытался ли, возможно, какими то нечестными способами свести с ним счеты? В последнее время за Харви замечались кое какие странности. Его, например, чуть ли не всепоглощающая страсть делать все “правильно”, неукоснительно следовать букве закона, даже по пустякам. Несколько раз в кабинете министров вспыхивали споры: Харви выступал с решительными возражениями против предлагаемых акций правительства, поскольку они несли в себе оттенок политической беспринципности ради выгоды. Харви доказывал, что каждая буква любого закона должна соблюдаться строго и всенепременно. Когда такое случалось, Хауден не обращал большого внимания на инциденты, относя их к разряду проходящих чудачеств. Теперь, вспоминая, как подвыпивший Харви настаивал сегодня на безоговорочном исполнении Закона об иммиграции в его нынешнем виде, он начал сомневаться. – Джейми, дорогой, – обеспокоенно спросила Маргарет, – а Харви Уоррендер не держит тебя чем нибудь в своих руках? – Конечно, нет! Подумав, не слишком ли торопливо и энергично прозвучал его ответ, Хауден добавил: – Просто я не хочу, чтобы меня толкали к поспешным решениям. Завтра посмотрим, как будут реагировать. В конце концов там были только свои люди. Он почувствовал на себе пристальный взгляд Маргарет и спросил самого себя, поняла ли она, что он ей лжет. Глава 3 Они вошли в большой каменный особняк – официальную резиденцию премьер министра на время его пребывания в должности – через защищенный навесом парадный подъезд. Внутри их встретил Ярроу, дворецкий, и принял пальто. Он сообщил: – Американский посол пытался дозвониться до вас, сэр. Из посольства звонили дважды и предупредили, что дело срочное. Джеймс Хауден кивнул. Возможно, в Вашингтоне тоже узнали об утечке информации. Если так, то задача Артура Лексингтона значительно упрощается. – Выждите пять минут, – распорядился он, – а потом сообщите на коммутатор, что я вернулся домой. – Подайте кофе в гостиную, мистер Ярроу, – попросила Маргарет. |
