|
И все же Элан с сомнением посмотрел на часы. – Много времени это не займет, – успокоила его Шерон. – У деда апартаменты в “Джорджии”. Он снимает их на те случаи, когда бывает в центре. Сейчас он как раз там. – Вы хотите сказать, – недоверчиво переспросил Том, – что он постоянно держит за собой апартаменты в гостинице? – Я все понимаю, – ответила ему Шерон. – Это кошмарное расточительство, и я постоянно твержу деду об этом. Бывает, что они пустуют неделями. – Да я не об этом, – небрежно возразил ей Том. – Жаль, что мне это самому в голову не пришло. Вот только позавчера попал под приливной дождь в самом центре города. И представляете, просто некуда деваться! Пришлось заскочить в какую то жалкую аптеку . Шерон снова весело рассмеялась. У подножия лестницы они остановились. Взгляд Тома Льюиса блуждал по лицам молодой пары: Шерон, жизнерадостная и беззаботная, Элан, серьезный и задумчивый, мыслями находившийся все еще в зале судебного заседания. “И все же, несмотря на все внешние различия, – подумал Том Льюис, – между ними есть какое то духовное сходство”. Он сильно подозревал, что у них может быть очень много общего. “Интересно, – мелькнула у него мысль, – а сами то они этого еще не поняли?” Живо вспомнив свою беременную жену, дожидавшуюся супруга у домашнего очага. Том про себя тоскливо повздыхал о беззаботных и бесшабашных холостяцких денечках. – Хорошо. Пойдем. Я с радостью, – искренне сказал Элан. – Только… Ты не возражаешь, если мы немного поторопимся? Я должен быть на том самом слушании. Времени у него было в обрез, но Элан решил из вежливости проинформировать сенатора Деверо об имевших место на сегодняшний день событиях. – Вы ведь с нами, мистер Льюис? – обратилась Шерон к Тому. Тот покачал головой: – Большое, конечно, спасибо, но это не для меня. Хотя до отеля я вас провожу. Через боковую дверь они вышли из гулкого вестибюля здания Верховного суда на Хорнби стрит. После теплого помещения узкая, похожая на ущелье улица встретила их пронизывающим холодом. Налетел резкий порыв ветра, и Шерон, приостановившись и невольно прижавшись к Элану, плотнее запахнула отороченное соболями пальто. Близость Элана была ей приятна. – Ветер с моря, – тоном знатока определил Том. Тротуар впереди них был разрыт, и он повел своих спутников, лавируя в уличном потоке, к северо западной части Хорнби стрит, затем повернул к Уэст Джорджия стрит. – Сегодня, должно быть, самый холодный день за всю зиму. Одной рукой Шерон крепко держала на голове свою весьма непрактичную шляпку. Она призналась Элану: – Каждый раз, когда говорят о море, я думаю об этом твоем Анри Дювале, о том, что он должен переживать, никогда не бывая на берегу. А пароход и вправду такой паршивый, как пишут в газетах? – Хуже некуда, – мрачно подтвердил Элан. – А ты очень расстроишься – нет, ну, по настоящему, всей душой, – если проиграешь дело? С горячностью, которой он сам от себя не ожидал, Элан воскликнул: – Конечно, расстроюсь! Я не перестану спрашивать себя, что же это за прогнившая, вонючая страна, в которой я живу и которая вот так просто может отвергнуть бесприютного и обездоленного. Причем славного молодого человека, который мог бы стать для нее ценным приобретением… – А ты уверен насчет ценного приобретения? – тихим и сонным голосом вмешался Том Льюис. – Да. А ты разве нет? – удивился Элан. – Нет. Вот я не уверен. – А почему так? – спросила Шерон. |
